Читаем Москва изнутри. Роскошные интерьеры и архитектурные истории полностью

На Малой Дмитровке, одной из старейших улиц Москвы, располагается усадьба, также связанная с именем Соболевского. Ее история начинается в XVIII веке, когда здесь появились каменные палаты. В 1780-х палаты превратились в настоящую усадьбу с трехэтажным главным домом, оформленным эффектным портиком. Говорят, что архитектором усадьбы был прославленный зодчий классицизма Николай Львов, хотя сведений, подтверждающих этот факт, не сохранилось. В начале XIX века усадьба перешла к Александру Соймонову, племяннику статс-секретаря императрицы Екатерины II.



После нашествия Наполеона главный дом пострадал от пожара, однако позднее усадьба была восстановлена в прежних формах.

В усадьбе отца часто бывал и жил известный литератор, поэт и библиофил Сергей Александрович Соболевский. Считается, что и Александр Сергеевич Пушкин приезжал к своему другу на Малую Дмитровку.




В 1877-м имение перешло к губернскому секретарю Анатолию Васильевичу Каншину, тогда же по проекту архитектора Августа Вебера произвели перепланировку главного дома и заново оформили интерьеры, которые дошли до нашего времени. При входе на полу гостей встречает греческая мозаика, сохранившаяся со времен Вебера. Парадная лестница в помпейском стиле – также творение Вебера, зеркало и канделябры подлинные с XIX века. Белый зал украшает прекрасная люстра времен перестройки интерьеров. Во время реставрации в ореховом зале удалось спасти даже старинные росписи.

Сегодня по выходным можно попасть в усадьбу с экскурсией и рассмотреть архитектуру XVIII и XIX веков в деталях.



4. Конец XVIII – начало XIX веков, русская готика



Вслед за античностью в XVIII веке во всей Европе растёт интерес к истории средневековья. Художники и поэты ищут романтику и вдохновение в истории и искусстве Средних веков. Не отстают и архитекторы, копирующие готические соборы и замки. Возникает новое архитектурное направление – псевдоготика. К середине века интерес к готике добрался и до России. Однако, в России никогда не строили ни готических соборов, ни замков, зато процветали древнерусское зодчество, узорочье и нарышкинское барокко. В России европейская неоготика смешалась с русскими стилями, создав «русскую готику». Считается, что русская готика началась в Москве с проекта дворца для императрицы Екатерины Великой в Царицыне. В отличие от одноцветной европейской готики, в России наряду с белым камнем использовался красный кирпич, напоминающий нам Московский Кремль. Русская готика – более яркая и декоративная.

Петровский путевой дворец, Ленинградский пр., 40

В Петровском дворце я каждый раз в восхищении замираю, заходя в круглый зал – ротонду. Думаю, что и вы будете поражены, если увидите его воочию, тем более что туда легко можно попасть с экскурсией от Музея Москвы.

Сферический свод уже в XIX веке расписывал Джузеппе Артари в технике гризайль. При росписи такой техникой у зрителя создается впечатление, что на потолке изысканная лепнина, а не роспись.

Дворец был построен Матвеем Казаковым в 1780 году по указу Екатерины Великой. Сегодня у основания дворца можно найти казаковские кирпичи 1775 года, на которых видны старые клейма.

В 1812 году во дворце четыре дня жил Наполеон. Отступая, французы подожгли дворец, и он довольно сильно пострадал. Восстановили дворец только при Николае I.

Изюминка дворца – круглый зал и невероятный купол, таких куполов, построенных Матвеем Казаковым в Москве, осталось только три – купол Сената в Кремле, купол церкви Митрополита Филиппа на Проспекте Мира и купол этого дворца. Конструкция купола весит 30 тонн. Сферический свод уже в XIX веке расписывал Джузеппе Артари в технике гризайль. При росписи такой техникой у зрителя создается впечатление, что на потолке изысканная лепнина, а не роспись. История купола поражает: его деревянные перекрытия ни разу не ремонтировались с середины позапрошлого века. Современные реставраторы сохранили 98 % подлинной живописи, притом что перекрытия, на которых она держалась, прогнили почти полностью. Каждый кусочек красочного покрытия аккуратно отделялся от старого перекрытия и прикреплялся на новое. А ведь это невероятно трудоемкая и долгая работа.




Ещё одна изюминка дворца – сохранившаяся лестница Матвея Казакова. Изначально во дворце было две симметричные лестницы, но во время восстановления в XIX веке оставили только одну.

Удивительно, что до революции во дворец можно было зайти бесплатно, чтобы полюбоваться его интерьерами. Единственное условие – во дворце не должно было быть «высочайшего присутствия», то есть императора и членов его семьи.

Здание Синодальной типографии, ул. Никольская, д. 15

Перейти на страницу:

Похожие книги

Обри Бердслей
Обри Бердслей

Обри Бердслей – один из самых известных в мире художников-графиков, поэт и музыкант. В каждой из этих своих индивидуальных сущностей он был необычайно одарен, а в первой оказался уникален. Это стало ясно уже тогда, когда Бердслей создал свои первые работы, благодаря которым молодой художник стал одним из основателей стиля модерн и первым, кто с высочайшими творческими стандартами подошел к оформлению периодических печатных изданий, афиш и плакатов. Он был эстетом в творчестве и в жизни. Все три пары эстетических категорий – прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое – нашли отражение в том, как Бердслей рисовал, и в том, как он жил. Во всем интуитивно элегантный, он принес в декоративное искусство новую энергию и предложил зрителям заглянуть в запретный мир еще трех «э» – эстетики, эклектики и эротики.

Мэттью Стерджис

Мировая художественная культура
Сезанн. Жизнь
Сезанн. Жизнь

Одна из ключевых фигур искусства XX века, Поль Сезанн уже при жизни превратился в легенду. Его биография обросла мифами, а творчество – спекуляциями психоаналитиков. Алекс Данчев с профессионализмом реставратора удаляет многочисленные наслоения, открывая подлинного человека и творца – тонкого, умного, образованного, глубоко укорененного в классической традиции и сумевшего ее переосмыслить. Бескомпромиссность и абсолютное бескорыстие сделали Сезанна образцом для подражания, вдохновителем многих поколений художников. На страницах книги автор предоставляет слово самому художнику и людям из его окружения – друзьям и врагам, наставникам и последователям, – а также столпам современной культуры, избравшим Поля Сезанна эталоном, мессией, талисманом. Матисс, Гоген, Пикассо, Рильке, Беккет и Хайдеггер раскрывают секрет гипнотического влияния, которое Сезанн оказал на искусство XX века, раз и навсегда изменив наше видение мира.

Алекс Данчев

Мировая художественная культура
Миф. Греческие мифы в пересказе
Миф. Греческие мифы в пересказе

Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности — художников, скульпторов, поэтов — порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков — без купюр и отведенных в сторону глаз. И кому, как не Стивену Фраю, сделать это? В-третьих, Фрай вовсе не пытается толковать пересказываемые им истории. И не потому, что у него нет мнения о них, — он просто честно пересказывает, а копаться в смыслах предоставляет антропологам и философам. В-четвертых, да, все эти сюжеты можно найти в сотнях книг, посвященных Древней Греции. Но Фрай заново составляет из них букет, его книга — это своего рода икебана. На цветы, ветки, палки и вазы можно глядеть в цветочном магазине по отдельности, но человечество по-прежнему составляет и покупает букеты. Читать эту книгу, помимо очевидной развлекательной и отдыхательной ценности, стоит и ради того, чтобы стряхнуть пыль с детских воспоминаний о Куне и его «Легендах и мифах Древней Греции», привести в порядок фамильные древа богов и героев, наверняка давно перепутавшиеся у вас в голове, а также вспомнить мифогенную географию Греции: где что находилось, кто куда бегал и где прятался. Книга Фрая — это прекрасный способ попасть в Древнюю Грецию, а заодно и как следует повеселиться: стиль Фрая — неизменная гарантия настоящего читательского приключения.

Стивен Фрай

Мировая художественная культура / Проза / Проза прочее