Москва. Квартирная симфония

Спорить с начальниками паспортных столов – дело бесперспективное. Чаще всего это приземистые набычившиеся существа с налитыми кровью глазами либо существа свиноподобные, с заплывшими жиром глазками (да простят меня начальники паспортных столов, обладающие иной внешностью). Бракоразводный процесс, инициированный одной стороной, в случае Инги исключается из-за длительности сроков. Даже при подаче заявления по обоюдному согласию обоими супругами, не имеющими общих несовершеннолетних чад, свидетельство о разводе выдают в лучшем случае через месяц.

– Инга, подумайте, где может находиться Давид? Жил же он где-то до брака с вами. Возможно, у вас с ним есть общие знакомые? Или деловые контакты? Он наверняка все еще в Москве.

– У безработного? Деловые? Не смешите. Дрыщу звоните, – мрачно говорит Инга, – у него блатные связи, он всех в районе знает, захочет – найдет ради денег.

Иных вариантов, пожалуй, не высвечивается. Остается прибегнуть к совету Инги, попробовать сыграть на алчности молодой семьи. Правда, самой при этом в некоторой степени претерпеть унижение. Звоню Вадику: «Вадим, возникла непредвиденная сложность. Предлагаю забыть неприятный инцидент нашего знакомства и посотрудничать». «Ладно, – цедит он сквозь зубы, – в чем проблема?»

Представитель «золотой молодежи» явно имеет деловые контакты с местными криминальными кругами. Тусивший где-то в округе Давид найден в течение двух суток и пинком фрунзенского криминалитета направлен в загс. Но не так-то прост и сговорчив оказывается Давид. Для начала он требует у Вадика номер моего телефона «для мирных переговоров». Вадик без зазрения совести сдает меня. Не подписывался же он охранять мой душевный покой. «Приду, Евгеньевна, так и быт, но надо, чтоб Марьяна пришла, отдат ей одын вэщ», – говорит по телефону Давид Гвалия тоном, не предполагающим возражений.

После долгих телефонных переговоров – отдельно с Давидом, отдельно с Марьяной, отдельно с Ингой – путем подборки индивидуальных ключей к каждому назначен групповой поход в загс. Вот тогда впервые, кроме худосочного Давида со впалыми щеками и темными кругами под воспаленными глазницами, я вижу ее – нимфу, вставшую между Давидом и собственной матерью. Ясно, почему у Светозара Иолантова при подписании с ней договора дрожали руки и шли обильные сопли. Бесспорная красотка. Длинноногая, с точеной талией и грудью третьего размера, с крепкой налитой попкой и тяжелыми русыми волосами по пояс. На гладком безмятежном лбу оттиск «холодная стерва».

Наша странноватая, гуськом растянувшаяся компания следует в Хамовнический загс. Впереди, не оглядываясь, гордо шагает Инга. Следом иду я. Процессию замыкают Марьяна с Давидом. До меня доносится, как Давид возбужденным полушепотом что-то выясняет с Марьяной. На полпути он догоняет меня, шумно сопя:

– Слышь, Евгеньевна, у меня условий.

– Какое?

– Пусть Марьяна со мной еще переспит, тогда подпис дам, развод подпишу, с учета снимус, может быт. Ей скажи, по-другому нэ будет.

– Вот сам и скажи.

– Э-э, слушай, мне этот снятий зачем? Я с него что имею?

Шантаж и вымогательство у представителя знатного рода Гвалия – основополагающие черты натуры. Достойный потомок мегрела Лаврентия Берии. В западной Грузии наверняка все приходятся друг другу какими-нибудь родственниками. Причем я прекрасно отношусь к грузинской нации в целом. Знала благороднейших и щедрейших представителей гостеприимной солнечной земли. Уверена, там и сейчас такие в достатке. Но Инге достался Давид. Примерно каждый пятый представитель Грузии – заядлый наркоман. Статистический факт.

– Ну, Евгеньевна, что скажешь? – не отступает Давид.

– Подожди, – я замедляю шаг и жду Марьяну. (Давид намеренно чуть отстает.)

– Марьяна, вам с Вадимом деньги нужны?

– Да, – нехотя разжимает она губы.

– Так трахнись с Давидом еще раз, в конце концов, на благо общего дела. Или пообещай ему, что переспишь в ближайшее время, обнадежь, у тебя это получится, не сомневаюсь.

У Марьяны непроницаемое лицо. Есть шансы, что, дожив до глубокой старости, она сляжет в гроб белой и гладкой, без единой морщины египетской мумией, освободив сотрудников похоронной конторы от трудов по наложению грима. И мне ничуть не стыдно за вынужденное сводничество, коль Вадик в высшей степени слепой кретин, а жена у него меркантильная мстительная стерва. (Я не склонна любое скотство повзрослевших детей в адрес родителей списывать на пресловутые детские травмы, широко разрекламированные Зигмундом Фрейдом. Быть может, мраморная кукла и затаила обиду на мать за насильственное обучение игре на фортепьяно – за скерцо си-бемоль мажор в двенадцать лет. Но эдак можно оправдать самую гнусную подлость.)