Москва-Лондон

Чанслер засмеялся и обнял своего друга.

— Но ведь это и есть рай, старина Чарли! — воскликнул он. — Во всяком случае, иного и я вообразить себе не в силах. Да и на кой черт он мне нужен на том свете, если еще неизвестно, что мне удастся нырнуть именно туда? А вдруг — мимо? Что скажешь, Чарли?

— Святая истина, капитан! Я тоже так думаю.

— Но я так и не знаю, где ты живешь.

— Я тоже не знаю, — пожал плечами Чарли. — Каждый день новые красавицы уводят меня к себе в гости. И все у них так красиво и богато, что дух захватывает. И моют меня в римской бане, и танцуют, и поют, а сами —

в чем мать родила! Я даже боюсь смотреть на них — такие все они красивые! А сегодня ночью у меня в постели сразу три из них затеяли такие игры, от которых я и сейчас еще как следует не отдышался...

Чанслер смеялся от души, искренне радуясь за силача Чарли. По немалому опыту увеселительных рейсов его незабвенной «Дианы» он знал, что

в подобных делах на Смита вполне можно положиться...

— Ну что ж, — сказал Чанслер, — я полагаю, у нас нет особых причин для спешки.

— Пожалуй. А как дела с теми нашими деньгами?

— В это самое мгновение моя богиня завершает известную тебе сделку самым блестящим образом. Она сотворила ее не выходя из дома! Ты знаешь, дружище, я и в самом деле уверен, — перешел почти на шепот Чанслер, — что моя Диана — настоящая богиня, ибо она может все!

Чарли радостно улыбался. В знак своего полного согласия с капитаном он сотрясал воздух громадными кулаками с поднятыми кверху большими пальцами.

— Она вся такая... — волнуясь, сказал он, — ну, такая... право, не могу этого высказать, но она сущая богиня — это каждый вам скажет!..

Между тем Диана дочитывала длинный реестр покупаемых ею драгоценностей.

— Тут указана сумма в двести тысяч гульденов, дорогой господин Бергер, — проговорила она.

— Совершенно верно, мадам, вы просили меня позаботиться о товаре именно на такую сумму.

— Да, но не в гульденах, а в экю.

— Но я полагал, что это одно и то же, сударыня.

— Вот как?! — с язвительной усмешкой воскликнула Диана. — И вы всерьез полагаете, что слон и муравей — это одно и то же, раз оба они являются созданиями Божьими? Об этом вашем великом открытии я завтра же уведомлю нашу уважаемую биржу. Боюсь, у меня начинает возникать такое ощущение, будто меня собираются ограбить в моем собственном доме и в моем присутствии. Вам не кажется, дорогой господин Бергер, что вы сейчас становитесь очень похожим на своего лукавого покровителя Меркурия34?

— О, Пресвятая Богородица, у меня и в мыслях не было ничего подобного, дорогая мадам Трелон! — склонился едва ли не до пола Ганс Бергер. — Разумеется, мы незамедлительно произведем с вами такой расчет, какой вам будет угоден и удобен. Вероятно, я не совсем точно выразил свою мысль, что и могло стать причиной столь невинного недоразумения. Еще раз простите меня великодушно, дорогая мадам Трелон. Каков, по вашему мнению, курс экю на сегодняшний день?

— О, вы это знаете так же безошибочно, как и я! В этом мешке ровно сто семьдесят тысяч экю. Я должна вам сто тридцать. Следовательно, на сорок тысяч вы что-нибудь принесете мне сегодня же! — Она обезоруживающе мягко улыбнулась и добавила: — На этот раз я бы хотела целиком и полностью положиться на ваш тонкий вкус и огромный опыт, дорогой господин Бергер. Кстати, должна вам признаться, что этот мешок с деньгами совсем недавно прислал мне мой божественный покровитель, император

и король Карл, ко дню моего рождения. Если внутри его вы обнаружите какие-либо изъяны, дайте мне знать — я попрошу его величество навести должный порядок в своем казначействе.

Ганс Бергер благоговейно склонился перед своей обворожительной покупательницей и дал знак приказчикам взять мешок и убираться отсюда прочь. У ювелира не было ни малейшего сомнения в том, что сейчас его здесь в очередной раз очень крупно надули...

Когда Диана осталась вдвоем с Ричардом, он сказал:

— Даже не столь уж хорошо зная немецкий, я абсолютно все понял и неустанно восхищался тобой, моя восхитительная разбойница!

— Но оба разбойника одновременно не могут быть правыми! — смеялась Диана. — Женщина к тому же всегда лжет убедительнее... Ну, вот и все твое первое дело! Очень жаль, что оно так быстро уладилось. Впрочем, по меньшей мере две недели у нас еще есть, не правда ли, мой милый? Я бы хотела сегодня вечером что-нибудь спеть для тебя и Чарли. Ты не слишком возражаешь, любовь моя? Или ты предпочел бы как-нибудь иначе распорядиться этим вечером?

Глава XV

— Ты знаешь, дорогой мой, — как-то утром сказала Диана, — когда я вижу вот этот цветок, мне хочется погладить его, прижать к самому сердцу, поцеловать и сказать ему что-нибудь очень хорошее и нежное. Ах, я обожаю нарциссы! А ты, мой милый?

— М-м-м... По-моему, любовь моя, они вовсе не самые красивые из цветов. Но, впрочем, я в этом деле не слишком-то хорошо разбираюсь, извини меня, милая.

— Но зато у них самое прекрасное происхождение, и я в это верю!35

— Я что-то такое слышал, но все это просто сказка, а ты слишком чувствительна...

— А разве это плохо, любовь моя?