Москва-Лондон

к Чанслеру, смотрела в лицо Карла и переводила быстро, четко и бесстрастно с испанского на английский и наоборот.

Чанслер еще раз низко поклонился Карлу и твердо, движением головы откинув волосы назад, заявил:

— Ваше величество, короли Англии, начиная с первого из них, установили для своих лордов привилегию приветствовать их лишь учтивым по-

клоном.

— Ваши короли установили слишком много привилегий для своих подданных, — хмуро заметил Карл. — У них еще будет немало возможностей разочароваться в этом. Прошу вас к столу, лорд...

— Лорд Чанслер, ваше величество. Лорд Ричард Чанслер.

Он еще раз поклонился Карлу и сел на указанное ему место за столом — рядом с императором, слева от него. Теперь лицо Дианы было видно почти в упор. Оно было спокойно и неподвижно. Взгляд ее по-прежнему был

устремлен на лицо Карла.

— Скажите, лорд, — заговорил Карл, играя изящной золотой вилкой, — правду ли говорят, что ваш король еще сущий ребенок?

— Да, он действительно еще очень молод, ваше величество, — спокойно и с достоинством ответил Чанслер, — но все-таки не настолько, чтобы

не знать границ своей власти.

— Но у подлинной власти не может быть никаких границ! — воскликнул Карл.

— Я полагаю, ваше величество, что все сущее на земле имеет все-таки определенные границы.

— Боюсь, ваши короли даровали вам еще одну совершенно нелепую привилегию: вступать с ними в спор!

— Но ведь еще древние мудрецы говорили, что в споре рождается истина, ваше величество, — позволил себе слегка улыбнуться названый посланник Англии...

— Хм... В споре с настоящими королями рождается преисподняя! — жестко отрезал Карл.

Разговор явно принимал опасный характер.

Чанслер отлично понимал это, но не ведал, как повернуть его по нужному руслу.

Наступило недоброе молчание.

Его нарушила Диана, обратившись к императору Карлу:

— Ваше святейшее величество, мне кажется, вам следовало бы спросить у лорда Чанслера о здоровье его короля. Все-таки этикет, ваше святейшее величество...

— Здесь не королевский прием в тронном зале! — сквозь зубы процедил Карл, раздражаясь, кажется, все больше. — А этот твой наглый еретик во-

все не посол английского короля. Гм... Впрочем, если ты находишь, что это нужно, спроси... черт с ним...

Когда Диана задала вопрос о здоровье короля Англии, Чанслер ответил спокойно и с достоинством:

— Насколько я знаю, в таких случаях надлежит заверить ваше величество, что мой государь вполне здоров, и осведомиться о здоровье вашего величества. Но я был приглашен вашим величеством на ужин, а не на дипломатические переговоры, и полагаю, что могу ответить на вопрос вашего величества не по дворцовым правилам этикета, а по моему разумению.

— Гм... Ну что ж... Говорите, лорд...

— К несчастью, мой король болен, и, насколько мне известно, неизлечимо.

Карл заметно оживился.

Филипп и герцоги стали с интересом смотреть на англичанина.

— Что же говорят врачи его величества? — спросил Карл. — Надеюсь, это не слишком большой секрет для вас, лорд?

— О нет, ваше величество. Врачи крайне скупы в определении пределов жизни моего короля. Увы, я не располагаю более точными или более обнадеживающими сведениями...

— И кто же претендует в Англии на неминуемо освобождающийся трон? — Карл возил по тарелке полураскрытую раковину устрицы своей изящной золотой вилкой. — Ибо нет еще такого трона на свете, на который бы кто-нибудь не претендовал!

— Совершенно справедливо, ваше величество, — с открытой улыбкой заметил Чанслер, — ведь у любого трона есть масса преимуществ против любого другого предмета для сидения...

— Еще бы, черт возьми! Ха-ха-ха!

Карл весело засмеялся, этому тотчас последовали пять герцогов Испании. Не смеялся только принц Филипп...

— Но, лорд, вы так и не ответили на мой вопрос! — сказал Карл. Его смех оборвался так же внезапно, как и начался.

— Насколько мне известно, ваше величество, на этот раз претендентов на трон Англии просто нет. Его без всяких препятствий и борьбы должна занять ее высочество принцесса Мария Тюдор. Впрочем, тень любого трона достаточно велика, чтобы скрыть в ее сумраке множество неведомых ранее претендентов...

— Гм... пожалуй... — скривился в довольно мрачной усмешке Карл. — Насколько нам известно, ваша принцесса старше своего брата. И намного?

— Мне кажется, она гораздо ближе к сорока годам, чем к двадцати. Весьма затрудняюсь утверждать, будто принцесса Мария находится сейчас

в лучшей поре женского цветения... Но какое может иметь значение возраст, если женщина — королева?

— Ну-ну, лорд, полегче на крутых поворотах! — вполне добродушно заметил Карл. — Еще ни одна женщина на свете не захотела прибавить себе лишние десять лет! Тем более, я полагаю, королева, ибо, кроме всего прочего, она еще должна украшать свой трон. Не так ли, господа?

Внезапно послышался скрипучий, срывающийся на писк голос Филиппа:

— Скажите, лорд, а ваша принцесса Мария Тюдор действительно способна украсить трон королей Англии? Признаться, я что-то не слышал, чтобы в Европе говорили о ней как о первой красавице. Но, возможно, она состоит хотя бы в первой десятке таковых?