Москва-Лондон. Книга 1

Оба Томаса сошлись как-то сразу. Одрич с искренним, неподдельным восторгом и откровенным обожанием смотрел в глаза, рот и карман Грешема, а тот, с рождения привыкший к власти и поклонению, не мог не оценить преданности и других полезных качеств этого бедного молодого джентльмена. Грешем был на редкость волевой, сильной натурой, а к таким людям всегда тянутся и остаются их искренними и добровольными друзьями-пленниками все те, у кого таких качеств слишком мало или нет вовсе. Скорее всего, именно такими соображениями можно было бы объяснить отношения, сложившиеся между обоими Томасами, Грешемом и Одричем, сразу же по их знакомстве в Кембриджском университете, но затем, с годами, настолько углубившиеся и расширившиеся, что можно было бы уже говорить, пожалуй, о таком духовном братстве, которое отнюдь не всегда существует у братьев по крови.

С первых дней поступления в Кембриджский университет Томас Грешем дал ясно понять своим собратьям-студентам и профессорам, что намерен со всей возможной серьезностью овладевать юриспруденцией. Чопорные сынки самых верхних слоев английской аристократии проматывали порою целые состояния, загоняя ко всему привыкших местных жителей в подвалы во время пьяных своих загулов, постоянных драк. А купеческий сын Томас Грешем снял для себя небольшой, но очень удобный дом вдали от злачных мест и шумных дорог, регулярно посещал лекции и семинары, собрал большую и достаточно серьезную библиотеку, много читал и самостоятельно изучал те науки, которые считал для себя полезными, из программ других факультетов университета и, естественно, сразу выделился из всех студентов своими способностями, знаниями, серьезностью и независимостью в дискуссиях, образом мышления.

К собратьям-студентам он относился с искренней симпатией, прощал их дерзкие шалости, одалживал деньги без какой-либо надежды на возвращение их в обозримом будущем, со всеми был одинаково ровен, спокоен и независим. Вероятно, поэтому товарищи относились к нему с очевидным уважением, чего в столь своеобразной среде добиться было чрезвычайно трудно. Даже буйные и высокомерные отпрыски лордов, баронов, графов, маркизов и герцогов не пренебрегали его советами, дружбой и кошельком. Правда, иной раз ему приходилось доказывать свое превосходство над ними кулаками и шпагой.

После окончания первого семестра Грешем пригласил Одрича поселиться у него. Разумеется, тот с восторгом принял это приглашение.

Вечером того дня, когда они впервые ужинали вместе, между ними со- стоялся разговор, во многом предопределивший их дальнейшие отношения.

— Видишь ли, Одрич, — сказал тогда Грешем, — я купец, и все мои предки едва ли не до десятого колена тоже были купцами. Вполне возможно, наш купеческий род один из наиболее древних, богатых и влиятельных в Англии. Полагаю, ты знаешь об этом.

— О да, разумеется! Кто же в Англии не знает этого, Грешем?

— Но мало кто знает, до какой степени наше купечество малограмотно и зачастую просто невежественно и сколько оно теряет от этого! Надеюсь, ты согласишься со мною, если я скажу, что купец обязан добывать деньги из всего, что его окружает? Но для этого необходимо понимать и знать природу вещей, их особенности и характер, условия их обращения и сосуществования в бесконечной массе вещей-товаров. Умение читать, писать и считать — такого уровня знаний сегодня анекдотически мало для организации производства и сбыта необозримой массы товаров. Я буду купцом совершенно иного плана, Одрич, и диплом магистра… нет, черт возьми — доктора Кембриджского университета мне будет абсолютно необходим вовсе не для бахвальства перед своими полуграмотными собратьями. Поэтому я обязан учиться лучше всех, знать больше всех и быть впереди всех. Боюсь, ты найдешь такое мое заявление чрезмерно самоуверенным и хвастливым, не так ли, Одрич?

— Конечно же, не так! — совершенно искренне и серьезно воскликнул тот. — Напротив, я абсолютно убежден, что так оно и будет, Грешем! Ведь ты же гений, об этом в университете говорят не только студенты…

— О, благодарю тебя, Том, ты слишком добр ко мне. А теперь главное, что я хотел тебе сказать, ради чего, собственно, и затеял этот разговор. Дело в том, что сразу по окончании университета я выделяюсь в собственном деле и мне нужны будут помощники, много хорошо образованных и просто грамотных, умных, талантливых и смелых людей, которые были бы не только безупречными исполнителями, но и работниками, способными самостоятельно вести крупные дела по намеченным мною общим стратегическим планам и направлениям.

— Но каким именно делом ты намерен заняться, Томми?

— Не делом, а делами, Одрич, делами!

— И все-таки — какими именно? Не всеми же, существующими в этом мире?

— Всеми, способными принести мне устойчивый и высокий доход!

— Но такой доход может принести любое хорошо поставленное дело!