Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству

Сообщения летописей позволяют нам представить расположение русских войск на момент подхода Ахмата к Алексину. Выше Алексина по Оке стоял со своим полком князь Василий Михайлович Верейский, на Козловом броду находился князь Борис Васильевич, в Тарусе стояли князья Андрей Старший и Андрей Младший, в Серпухове – князь Юрий Васильевич (или князь Андрей Старший с царевичем Муртазой), в Коломне – царевич Данияр с великокняжескими воеводами. Сам Иван III в это время находился в Ростиславле близ Каширы, откуда он и направил под Алексин воеводу Петра Челяднина со своим двором. Как правильно отмечает псковская летопись, русские войска занимали по берегу оборону протяжённостью около полутораста вёрст, которая оказалась непреодолимой для татар.

Сам Ахмат отступил от Оки в ночь на 1 августа, а днём за ним последовал остаток его войск: «Противу же соуботы нощи той, противоу Спасова дни, егда воду крестять, отстоупиша Татарове отъ берегу, и побеждь царь Ахматъ съ всеми уланы, князми своими [и] съ всеми силами опять в поле къ своей Орде. Назавтрее же, в суботу, на Спасовъ день, августа 1, побегоша и останокъ Татаръ отъ берега, и побегоша всии Татарове, никымъ же гонимъ, но токмо гневомъ Божиимъ и пречистые его Матери милостию и всехъ святыхъ чюдотворець Роускихъ молитвою. Тако избави Богъ Роускоую землю отъ поганыхъ»522. Русские летописцы утверждают, что обратно татары двигались чрезвычайно быстро: «убоявшеся бегу яшася, яко въ 6 днеи къ катунамъ своимъ прибегоша, отнюду же все лето шли бяху»523.

Узнав об отступлении Ахмата, Иван III направил по его следам русские отряды в надежде отбить у отставших татар русских пленных. Только убедившись в том, что татары действительно ушли, великий князь распустил свои войска: «Слышавъ же то князь великии, что пошелъ царь прочь, и начатъ многые люди свои отпущати за Татары по дорозе ихъ, осталцовъ деля и полону ради христианскаго. И какъ пришла весть къ великому князю, что уже царь пришедъ до катунъ и ко зимовищу пошелъ, и тако, благодаривъ Господа Бога и пречистую Матерь Его, скорую помощницу въ бедахъ, и заступника нашихъ архааггела Михаила и Гавриила, и прочихъ небесныхъ силъ бесплотныхъ, и всехъ святыхъ, ихже молитвами избави Господь родъ христианскыи отъ нахожениа безбожныхъ Агарянъ, и тако распусти братию свою по своимъ отчинамъ, такоже и князи своя и воеводы и вся воя своя, и разидошася кииждо въ свояси, благодаряще Господа Бога, подавшая имъ победу бес крове на безбожныхъ Агарянъ»524. Сам Иван III направился через Коломну в Москву, куда и прибыл 23 августа: «Князь велики възвратися к Коломне, а с ним царевич Даньаръ, Трегубовъ сынъ, и оттоля и того почтив отпусти въ свои ему городок, а сам поиде к Москве и прииде въ град в неделю месяца августа въ 23 день»525.

По всей видимости, поспешное отступление Ахмата было вызвано рядом причин. Расчёты хана на соединение с литовцами не оправдались. Огромные усилия потребовались для взятия Алексина, почти безоружные жители которого отчаянно сражались в течение трёх дней. Видимо, важнее всего было то, что Ахмат убедился, что быстро переправиться через Оку ему не удастся, в то время как в его отсутствие служилые татары Ивана III могут нанести удар по ханской ставке.

О событиях 1472 г. идёт речь в первой части так называемого «ярлыка» Ахмата Ивану III, представляющего собой, по всей видимости, компиляцию из трёх писем большеордынского хана русскому великому князю, написанных в 1472, 1476 и 1480 гг. Соответствующий отрывок гласит: «А вам ся есмя государи учинили от Саина царя сабелным концемъ. И ты б мою подать въ 40 день собралъ: 60 000 алтын, 20 000 вешнею, да 60 000 алтын осеннюю, а на себе бы еси носилъ Ботыево знамение, у колпока верхъ вогнув ходил, зане ж вы блужныя просяники. Толко моея подати в 40 день не зберешь, а на себе не учнешь Батыево знамения носити, почен тобою в головах и всехъ твоих бояр с густыми волосы и с великими борадами у меня будут; или паки мои дворяне съ хозовыми сагадаками и с софьяными сапоги у тебя будут. А крепкия по лесом пути твои есмя видели и водския броды есьмя по рекамъ сметили. Меж дорог яз один город наехалъ, тому ж такъ и стало. А Даньяры бы еси царевичя оттоле свелъ, а толко не сведешъ, и аз, его ищучи, и тебе наиду»526.