Москва слезам не верит

— Так и не пошла? — спросила она.

— Нет, — ответили ей.

И Катерина начала натягивать халат.

Глубокой ночью Катерина вошла в свою квартиру, не раздеваясь, прошла в комнату дочери. Александра читала в постели.

— Ну как? — спросила Катерина.

— Хорошо, — ответила Александра.

— Ну ладно, — согласилась Катерина.

— Поговорили, — сказала Александра.

И Катерина ушла в свою комнату. Александра прислушалась. В комнате матери было тихо. И вдруг из её комнаты донеслось едва слышное всхлипывание. Александра встала, прошла в комнату матери и увидела рыдающую Катерину. Катерина плакала, уткнувшись в подушку, у нёс вздрагивали плечи, она плакала почти беззвучно, и тем это было страшнее.

Была ранняя осень. Из электрички выходили дачники. Мужчины и женщины средних лет были нагружены сумками, авоськами, портфелями. И ещё была молодёжь с гитарами в джинсах, в майках, разрисованных, расписанных и даже с отпечатанными газетными сообщениями.

Одна из девушек, только сойдя с платформы, стянула с себя майку и начала снимать джинсы. Старушки посмотрели на неё с осуждением, мужчины с интересом — остановится ли она на этом.

Девственная природа заполнилась звуками цивилизации, бренчанием гитар, музыкой транзисторов, шумом проходящих электричек, предостерегающими клаксонами автомобилей.

Пассажиры электрички шли по посёлку мимо дачи, за забором которой работали женщины. Ещё молодые женщины, которым не так уж много за тридцать. Это были наши знакомые: Людмила, Мария и Катерина.

Мария готовила обед. Остальные собирали яблоки.

Катерина, стоя под яблоней, обрывала плоды и осторожно укладывала их в корзину. На другом дереве сидел Николай, а внизу стояла Людмила с ведром.

— Может, трясанем? — предложила Людмила.

— Я тебе трясану, — пригрозил Николай. — Если яблоко на землю упало, оно долго не сохранится.

— Долго ничего не сохраняется, — парировала Людмила. — Вот ты всегда правильную жизнь вёл. Сохранился, что ли? Седой уже и плешивый.

— Николай промолчал.

— Ну, возражай. Скажи: и ты, мол, уже не молоденькая.

— Зачем? — сказал Николай. — Ты ведь брякаешь по привычке. А так-то ты добрая. Только неверную установку на жизнь взяла.

— А какая верная? — спросила Людмила.

— Ты вот всё хочешь замуж за короля выйти.

— Никогда не хотела за короля. Что бы я с ним в Советском Союзе делала? Сейчас бы я за генерала вышла. Иду я как-то по Солянке и едет в чёрной «Волге» генерал с генеральшей. А чего? Я бы даже очень ничего генеральшей была.

— Чтобы генеральшей стать, надо за лейтенанта замуж выходить. Да помотаться с ним по гарнизонам лет двадцать, по тайге всякой и пустыням.

— Ну и зануда ты, — вздохнула Людмила, — Ты всё по правилам. А в жизни лотерея ещё есть. Я вот всегда лотерейные билеты покупаю.

— Выиграла? — поинтересовался Николай.

— А как же! Два раза по три рубля.

Катерина помогала Марии накрывать на стол.

— А ты чего Виктора Сергеевича не пригласила? — спросила Мария.

— Барахло он, — отмахнулась Катерина. — Трус. Разругались мы с ним вдрызг.

— Ну, его тоже понять можно. На виду он, должность солидная, есть за что бояться.

— А при чём тут должность? — возразила Катерина.

— Могут быть неприятности.

— Могут. А у кого их нет? Я сегодня колготки порвала. Неприятность. Комбинат план заваливает — неприятность.

— А тебя и вправду директором комбината назначили? — спросила Мария.

— А директорами понарошку не назначают.

— Сколько ж у тебя в подчинении теперь?

— Больше трёх тысяч.

— Ой, трудно, наверное, справляться? — посочувствовала Мария. — Надо же, три тысячи.

— Трудно с тремя, — спокойно возразила Катерина. — А если трёх можешь организовать, то потом число уже не имеет значения, три или три тысячи.

Потом все сидели за столом под деревьями. Проходившие мимо дачники слышали смех и видели мужчин, женщин и детей, они наверняка думали, что это одна семья — счастливая и дружная.

Позже, уже в сумерках, Мария и Катерина вдвоём сидели на крылечке, Николай с детьми отправился купаться. Их у Марии и Николая было уже трое. Старшему почти шестнадцать, младшему чуть больше четырёх.

— Знаешь, я ведь не завистливая, но тебе завидую. Счастливая ты, — призналась Катерина.

— Счастливая, — согласилась Мария. — Но ты же тоже счастливая. Чего хотела — добилась.

— А что толку-то? Пока на работе — ничего. А дома — завыть иногда хочется.

— Но у тебя же Александра.

— У неё уже своя жизнь. Уже любовь крутит.

— Слушай, Кать, а может, у тебя какой просчёт есть? Может, ты слишком гордая?! Мужики этого не любят.

— Да не гордая я совсем. Только где эти мужики-то? Посмотреть не на что. Сорока ещё нет, а уже животы отрастили. Затюканные какие-то. Мятые, в нечищеных ботинках.

— А при чём тут ботинки? — удавилась Мария.

— А терпеть не могу, когда мужик в нечищеных ботинках. Сразу интерес пропадает.

— Ну, ботинки можно приучить чистить. Я своего приучила.

— Вот видишь, приучать надо. А пока приучишь, жизнь пройдёт.

— Она так и так пройдёт, — философски заметила Мария. — Нет… ты слишком требовательная.

— Да не требовательна я, — возмутилась Катерина. — Я на малое согласна. Так и этого малого нет.