Москва - столица

Или первые учителя, обозначенные в пушкинских справочниках одними фамилиями, без имен и возраста, без обстоятельств биографий? Таковы Монфор, по словам сестры Александры Сергеевны Павлищевой, граф, «музыкант и живописец», и учитель французского языка Русло. Последнее достаточно необычное имя удается встретить через четверть века в петербургских аристократических домах — так звался знаменитый и давно живший в России повар.

Через две с небольшим недели после торжественного открытия Большого театра она получит в нем бенефис. Шли «Уроки старикам» Казимира Делавиня в переводе Ф.Ф. Кокошкина и опера-водевиль «Встреча дилижансов» с музыкой А.Н. Верстовского и А.А. Алябьева.

Великосветский салон. 1830-е гг.

Восторги зрителей оказались тем более прочными, что в Москве появляется еще и салон Львовой-Синецкой, который собирает университетскую профессуру и студентов, актеров и завзятых театралов. Здесь можно было встретить профессора Н.И. Надеждина, студентов И.А. Гончарова и Ф.И. Кони, С.Т. Аксакова, А.Т. Ленского, В.С. Межевича, актеров И.В. Самарина, В.И. Живокини, П.С. Мочалова, ставшего известным своими стихами Н.Г. Цыганова и композитора А.Е. Варламова.

Завсегдатаям своего салона актриса обязана специально для нее делавшимися переводами особенно любимых ею французских романтических пьес, инсценировками, оригинальными драматургическими произведениями. Трудно найти литературную новинку, которой бы Львова-Синецкая не знала и не пыталась использовать на сцене, утверждают современники. Здесь «Укрощение строптивой» и «Кориолан» Шекспира, «Клавиго» Гете, «Собор Парижской Богоматери» В. Гюго, драмы Э. Скриба, И. Мельвиля, Ж.-Ж. Озана наряду с «Басурманом» И.И. Лажечникова, «Безумной» по поэме И. Козлова, лермонтовским «Маскарадом», «Тарасом Бульбой» Гоголя, романтическими драмами Евдокии Ростопчиной — и все это составляло репертуар московской казенной сцены. 35 лет, из года в год, в разгар сезона — но уже на сцене Большого театра проходили бенефисы актрисы. Только Щепкин сумел так же долго удерживать внимание и любовь московской публики.

Для своего бенефиса в январе 1832 г. актриса получает разрешение Пушкина на инсценировку «Цыган». В афише она была объявлена как «Драматическое представление в двух частях, взятое из поэмы А.С. Пушкина В.А. Каратыгиным». Сам поэт Марию Дмитриевну в роли Земфиры не видел — он уехал из Москвы месяцем раньше. Между прочим, это для одного из бенефисов Львовой-Синецкой А.С. Грибоедов написал водевиль «Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом», в котором артистка играла и брата и сестру. Так, может быть, дом у Арбатской площади видел в своих стенах Пушкина, как видел он Грибоедова?

Актер перестает существовать, сходя со сцены. Былая московская звезда не составила исключения. Новыми поколениями забылась и иная связанная с артисткой подробность — то, что именно ей был посвящен самый популярный в свое время романс А.Е. Варламова, одинаково широко известный в России и на Западе, — «Красный сарафан», на который так живо откликнулся и Пушкин.

Строки из воспоминаний Александры Осиповны Россет-Смирновой: «Пушкин спросил меня: прислал ли мне его друг Нащокин те романсы, которые мы должны были пустить в ход? Он попросил баронессу Клебек спеть «Красный сарафан». Пушкин очень любит этот романс. — «Он, конечно, напоминает тебе Тригорское и Евпраксию?» — спросил Жуковский. — «Нисколько, — ответил Пушкин. — Он напоминает мне один вечер в Москве, где была и моя жена; я уже был влюблен, и очень мне хотелось сказать ей: «Не говорите вашей матушке того, что говорит в этом романсе девушка своей матери, потому что, если вы не выйдете за меня, я уйду в святогорские монахи, не буду писать стихов, и русские хрестоматии много потеряют от этого... Вы же, как Татьяна, выйдете замуж за генерала, и он будет гораздо ревнивее, чем я». — «И ты сказал?» — спросил Жуковский. — «Нет, — ответил Пушкин, — побоялся...»

Сын бедного молдаванина, выслужившего при Екатерине II в русской армии офицерский чин, А.Е. Варламов не мог рассчитывать на материальную поддержку отца. С десяти лет он служит в Придворной капелле, самоучкой овладевает игрой на скрипке, виолончели, фортепиано и гитаре. Восемнадцати лет его переводят во взрослый хор и вскоре направляют в Брюссель, ко двору голландской королевы — русской великой княжны Анны Павловны — учителем певчих. Здесь он удачно выступает в концертах как певец и особенно как гитарист, но отозванный обратно в Петербург, не может найти себе иного занятия, кроме преподавания пения в театральной школе, а также в Преображенском и Семеновском полках.