Москва - столица

Участок внутреннего проезда бульвара от голицынских земель до Никитских ворот на рубеже XIX в. принадлежал Лобановым-Ростовским (№ 14), Луниным (№ 12-а) и Хованским (12). Один из выдающихся памятников московской архитектуры, ансамбль лунинского дома (1818—1821, арх. Д. Жилярди) сразу по его окончании был продан Коммерческому банку. В дальнейшем банк докупил и участок Хованских, на котором в 1914 г. началось строительство многоэтажных жилых корпусов для банковских служащих, завершившееся уже в 1920-х гг. Участок Лобановых-Ростовских представлял такое же родовое гнездо, как и усадьба Салтыковых. Во второй половине ХVIII в. им владеет Я. И. Лобанов-Ростовский, обер-камергер, член Государственного Совета, в течение 1806—1816 гг. генерал-губернатор Малороссии. С лобановским дворцом — двухэтажным, украшенным восьмиколонным портиком, связано и имя его сына, известного историка и собирателя, Александра Яковлевича. Составленная А.Я. Лобановым-Ростовским редчайшая коллекция старинных карт поступила в Главный штаб, его собрание портретов Петра I — в Государственную Публичную библиотеку. Особенную ценность представляли разысканные и опубликованные им в течение 1830-х—1840-х гг. в Париже и Лондоне документы, связанные с Марией Стюарт.

Гусар на коне. Изразец. 1-я половина XIX в.

От Лобановых-Ростовских дом переходит к другому историку — Бантыш-Каменскому, а в 1826 г. к семье Огаревых. В его стенах проходит юность самого Н.П. Огарева, собрания огаревского кружка, встречи с А.И. Герценом. После отправки Огарева в ссылку домом владела его сестра, а в 1860-х гг. почетный попечитель Смоленской гимназии А.А. Голицын, член увлекшейся католицизмом и идеями миссионерства семьи. Два его брата кончили свои дни католическими фанатиками в Париже, сестра — в Луизиане (США), куда уехала в качестве миссионера. С 1868 г. все домовладение переходит к некоему штаб-ротмистру Миклашевскому, который приступает к его переделке в доходных целях. В связи с поддержанной Абрамцевским кружком модой на кустарные изделия, надстроенный дом оборудуется под Кустарный музей (с 1883 г.).

Подобно голицынским землям, участки внешнего проезда Никитского бульвара от салтыковского двора в сторону Никитских ворот подвергаются после пожара 1812 г. переделу и смене владельцев. Соседний с салтыковским двор Волынских переходит в 1817 г. к камергеру А.С. Власову, известному коллекционеру, чье собрание живописи, гравюр и редких книг, начиная с изданий XV в., оговаривалось в путеводителях Москвы как одна из достопримечательностей города. В 1846 г. часть этого участка приобретает полковник Н.Г. Головин, от него в 1859 г. купеческая семья Манухиных, а в 1884 г. владельцем становится «городской учитель Дашкевич», который многочисленными рассчитанными на маленькие квартиры пристройками превращает все владение в некое подобие старой барской усадьбы (дом № 11).

Остальные дома внешнего проезда отражают различные этапы жилищного строительства города. В течение 1910— 1913 гг. сооружаются многоэтажные доходные дома — №5 (арх. Л.В. Стеженский), №13 (арх. К.К. Кейзер), предназначавшийся для «Общества распространения практических знаний между образованными женщинами»

ПАТРИАРШЬИ ПРУДЫ

Около ста лет назад историк П. Бартенев писал об этих местах, что живут здесь «по преимуществу люди, принадлежащие к достаточному и образованному сословию, где тишина и нет суетливой торговли». Еще веком раньше, сразу по окончании Отечественной войны 1812 г., именно сюда приехал замечательный наш баснописец Иван Иванович Дмитриев свой век «доживать на берегу Патриашьих прудов, беседовать с внутренней стражей отечественного Парнаса и гулять сам друг с домашним своим журавлем».

В тишине и покое Патриаршьих прудов И. И. Дмитриев проведет 23 года, будет принимать у себя Карамзина, Вяземского, историка Погодина, Жуковского, Пушкина-дядю, Василия Львовича, и Пушкина-племянника, Александра Сергеевича, Гоголя и Баратынского. Впрочем, Баратынский станет его соседом, и вместе назовут они Патриаршьи пруды «Приют, сияньем муз согретый».

Со времен Бориса Годунова была эта земля отдана патриархам московским, называлась Козьей слободой и имела три пруда, наполнявшихся считавшейся удивительно вкусной и целебной грунтовой водой. Отсюда сохранившееся до наших дней название Трехпрудного переулка.