Москва в эпоху Средневековья: очерки политической истории XII-XV столетий

Будущий первоиерарх родился в семье переехавшего из Чернигова московского боярина Федора Бяконта и его супруги Марии. На русских землях того времени из-за постоянной угрозы татарских набегов происходили миграции, главный вектор которых был направлен с юга на более безопасный северо-восток, вероятно, именно с этим было связано и переселение родителей митрополита.

Точный год рождения святителя достоверно неизвестен (скорее всего, можно говорить о временном промежутке 1293–1298 гг.). Младенец получил двойное имя Алферий-Симеон (это являлось обычной практикой в древности), а крестным отцом его стал, если верить преданию, сын Московского князя Даниила Александровича Иван, вошедший впоследствии в историю под прозвищем Калита (впрочем, агиограф в данном случае, видимо, перепутал Ивана Калиту с его отцом Даниилом Александровичем, который, скорее всего, и был восприемником Алексея [Григорьев 2004: 75–76]). Конечно, это очень важное свидетельство значимости положения боярина Федора при Московском дворе.

С раннего детства Алферий увлекался чтением, рассказы о подвижничестве святых людей глубоко западали в его сердце. Уже в возрасте двенадцати лет он стал серьезно задумываться о смысле жизни и путях спасения души. Родители скоро заметили перемену в характере сына: он стал молчалив, сторонился игр с товарищами, еще больше внимания уделял книгам и пробовал упражняться в посте и молитве. В пятнадцать лет в нем окончательно созрело желание принять иночество. Наконец, двадцатилетним юношей он постригся в Богоявленском монастыре, получив в монашестве новое имя – Алексей.

Совершая иноческие подвиги, не оставлял он и ученых занятий, постоянно совершенствуя знание Писания и богословия. Так прошли еще двадцать лет его жизни. В итоге молва об образованном и благочестивом монахе, являвшемся к тому же сыном знатного боярина, достигла великого князя Московского Симеона Ивановича и митрополита, вынужденного в силу своего служения часто совершать поездки по городам Руси. Феогност приблизил способного инока к себе, сделал своим наместником, перепоручив ему многие дела. В течение двенадцати лет Алексей оставался митрополичьим управителем, за эти годы его смог ближе узнать и князь Симеон.

А. П. Григорьев допустил, что Симеон Иванович и раньше был хорошо знаком с Алексеем. По предположению ученого, будущий митрополит даже мог быть крестным отцом князя и, возможно, передал ему собственное имя, полученное при крещении. Как бы то ни было, сомневаться в близости Алексея и старшего сына Калиты не приходится.

Шли годы, и все чаще стареющий Феогност задумывался о собственном преемнике. Кто станет во главе Русской церкви? Решать этот вопрос было не в его власти, но за ним оставалось право попытаться повлиять на Константинополь, по крайне мере, он мог как-то выразить собственную волю. Видимо, прежде всего поэтому незадолго до смерти Феогност рукоположил Алексея во епископы Владимирские. Это было недвусмысленно выраженным желанием митрополита сделать своего многолетнего наместника наследником собственной власти, ведь уже более полувека, начиная с 1300 г., Владимирская епархия находилась в непосредственном митрополичьем управлении. Конечно, такой шаг был согласован с князем, который видел в московском происхождении Алексея залог будущей поддержки церковью именно Москвы.

Дабы окончательно снять все вопросы о «наследнике» Феогноста, в Константинополь было снаряжено специальное посольство, которое добилось обещания назначить митрополитом Алексея. При этом императору, как было сказано чуть выше, была передана значительная сумма на восстановление поврежденного собора Св. Софии.

В 1353 г. после смерти от пришедшей на Русь чумы митрополита Фегноста и великого князя Симеона Алексей стал собираться в дорогу, в далекий Константинополь, чтобы стать русским первоиерархом. В тот период второй сын Калиты Иван вел борьбу за великокняжеский ярлык в Орде. Вот как описывает события той поры Новгородская Четвертая летопись: «Того же лета князи в Орду пошли, сперся о великом княжении, а Новгородцы послаша свои посолъ… прося великого княжения Константиноу Васильевичу Суздальскому; и не послуша ихъ царь и дасть великое княжение князю Иваноу Ивановию». Возможно, что в поездке в Сарай московского князя сопровождал и Алексей. Это дало ему возможность получить от ханши Тайдулы подорожную на проезд в Византию (1354 г.), а также подтвердить льготы для духовенства у хана Джанибека. Разумеется, при этом Алексей должен был содействовать победе московской партии [Григорьев 2004: 79–80]. Так, уже в самом начале своей деятельности он открыто выразил собственные политические симпатии.

Полученная в Орде подорожная являлась фактически и свидетельством того, что татарские власти также были не против рукоположения Алексея: в тексте документа он уже именовался митрополитом. Казалось, что хиротония в таких условиях станет простой формальностью. Но на деле все оказалось значительно сложнее.