Мост

– Как-как. Ну на ноуте моем посмотри. Воскресенье.

– А времени сколько? – Взгляд Эли метнулся к часам.

– Седьмой пошел… Что? – удивилась Маринка.

– Мне бежать надо!

– Куда?

– Ну у меня ж стрелка! Черт! Я ж тебе говорила, мне три дня надо перекантоваться!

– А-а-а… – упавшим голосом сказала Маринка. – А я так поняла, что ты у нас пока поживешь…

Эля быстро натягивала штаны. Где толстовка? Мятая. Плевать.

– Маринка, – сказала она проникновенно, – есть ненулевая вероятность, что я через три часа приеду назад. Вообще ненулевая. А может, и все решится, хоть бы уж. Но я хоть как свяжусь с тобой.

– Ты точно в безопасности? – очень серьезно спросила Маринка.

Эля зависла и посмотрела на подругу.

«Да, уже подругу, – тихо сказала в голове умная Эличка, – такое, как Маринка сделала, забывать нельзя. И то, что она сейчас спрашивает, забывать нельзя».

– Я точно не в безопасности, – ответила Эля, – пока у меня в сумке лежит одна вещица. Если я ее отдам хозяину, то буду в безопасности. Сама-то я никому не нужна. И вы в безопасности прежде всего потому, что никто не знает, что я могу быть у вас.

– Выкинь потом на хрен эту куртку, – улыбнулась Маринка.

– Зачем «выкинь»? Хозяину верну, – удивилась Эля.

– Ну ладно, беги… – Маринка подошла и обняла Элю. – Пусть у тебя все будет хорошо…

– Как все устаканится, может, еще прибегу переночевать, – подмигнула Эля, надела сумку на живот, застегнула куртку лысого поверх. Сегодня ночью из комнаты она слышала вполне явственный скрип. Ребята хоть отоспались немножко, так что она, в общем, расплатилась за вписку как человек.

Маринка сунула ей тысячную бумажку («Не понадобится – вернешь»), и Эля с грохотом ссыпалась по лестнице, не дожидаясь лифта. Бежать, бежать. Дороги минимум час, да еще ту забегаловку найти надо.

Суть была в том, что Славка никогда не женился. Славка был толстый, веселый, разбитной коротышка, за ним стадами бегали какие-то красотки, рядом с которыми Эля чувствовала себя Минервой Макгонагалл – то есть женщиной, безусловно, достойной, но все-таки уже сморщенной. И однажды, после какого-то успешного заседания, с которого Мика и Славка вернулись взъерошенные и совершенно не способные работать, Мика велел всей банде закрывать контору и двигать на Третьяковскую праздновать. В процессе празднования речь почему-то зашла о том, что Славке вообще пора как-то проставляться, и неожиданным образом недовыработанный мозговой запас был брошен на тщательное планирование будущей Славкиной свадьбы с кем-нибудь.

Эля плюхнулась за единственный свободный столик (вроде воскресенье, не пятница, откуда столько народу?), не спеша заказала большой латте и синюю безглютеновую пироженку. Надо ждать. Кого пришлет Мика – Ленку ли, кого еще, – узнавать должны Элю. Она вытащила зеркальце, поправила волосы. Ненакрашенная, без укладки, но все равно звезда. Хорошо еще, что прическа дорогая, смотрится даже теперь.

Без телефона и без компании сидеть в кафе оказалось оглушительно скучно. Куртка лысого лежала на полосатом диванчике у Эли за спиной, под окном шуршал оживленный пешеходный переулок.

Эля вздохнула, достала зубочистку и стала гонять по опустевшему блюдцу одинокое семечко чиа. И гадать: «Может, его можно посадить? Что же вырастет? Как дорвусь до Сети – погуглю…»

Напротив нее плюхнулся за стол блондин с дурацкой челочкой. В дурацкой кожанке.

– Такая красивая девушка – и сидит одна? – сказал он бодро.

Элю невольно перекосило.

– Шучу, шучу, – заторопился блондин, – я фотографии принес.

Фотографии?

Действительно, вытащил файлик с какими-то фотками.

– Смотрите, вот этих людей узнаёте?

На большой свадебной фотографии стоял молодой и почти не лысоватый Мика с привлекательной шатенкой в чем-то нежно-голубом с градиентом и толпа народу вокруг. На фотках поменьше та же шатенка, Мика, еще какие-то рожи, в том числе – хм – этот самый блондин.

Эля подняла взгляд блондину на переносицу и тяжко задумалась. Пароль Ленке она дать не догадалась. А что это за хмырь и мало ли почему он торчит на одних кадрах с Микой? Может, фото вообще с предыдущего брака и голубая шатенка не Ленка вовсе?

Блондин нахмурился. Перевел взгляд с Эли на фото и обратно, вздохнул и вполголоса сообщил:

– А еще у меня жопа волосатая и… – он явственно запнулся, – и член кривой.

Посмотрел Эле в лицо (а у самого на щеках медленно расцвели красные пятна) и добавил:

– А у тебя… вас… правая сиська больше левой.

– И стрижка свекровкиной полоской, – закончила Эля. – Дурак, сразу бы так и сказал, а то обложил фотками при живом фотошопе-то.

Блондин продолжал стремительно краснеть, отчего смотреть на него почему-то стало приятно.

Эля улыбнулась.

– Протяни, друг, руку под столом и положи мне на коленку, – распорядилась она и полезла в сумку. Вытаскивая терабайтник из дальнего кармана, она почувствовала, что он подчинился. – И гладь, – мстительно сказала она, – чего зря время тратить?

Под столом вложила чертов жесткий диск в его ладонь, он взял. Рука исчезла.

– Второй день в Москве, а уже за девушку подержался, – восхищенно сказал он.