Мосты (ЛП)

– ФБР! На пол! На пол живо!

Они пришли по правильному адресу: фиолетовые ленты висят повсюду – отличительный знак убийцы. Извращенная вечеринка смерти с клоуном с ножом мясника.

Подозреваемый справа от них, и Скалли успевает заметить, что он окружен с поднятыми руками, затем уложен на пол лицом вниз, и им занимается достаточно агентов, среди которых и Малдер, так что она идет влево, ища девочку.

Она находит ей в первой же комнате.

– Парамедиков сюда! – Скалли падает на колени на неровный пол, только смутно осознавая, что вокруг нее снуют другие агенты. Все вокруг забрызгано кровью. Синяки в виде пальцев на шее девочки с почти стопроцентной уверенностью указывают на вероятную причину смерти. Скалли касается рукой ее щеки. Ее кожа все еще теплая и упругая на ощупь. Прошло совсем немного времени. Столько крови… покрывающей ее пепельно-русые волосы… Пол, на котором Скалли стоит на коленях, залит ею. Вокруг извиваются фиолетовые ленты, однако она полностью сосредотачивается на своей задаче. Она задирает порванную футболку девочки, определяя расположение ножевых ран, чтобы не надавить на них и не вызвать еще большее кровотечение. Потом она выпрямляется и кладет руки на грудь девочки. 1…2…3… Она начинает реанимационные мероприятия, действуя на автопилоте.

В последний год учебы в мединституте Скалли шла по улице рядом со своей любимой кофейней, когда мужчина средних лет просто упал на тротуаре прямо перед ней. Жена мужчины стала звать на помощь, и Скалли крикнула случайному прохожему с капучино в руках зайти в кофейню и позвонить в 911. Затем она опустилась на асфальт и принялась делать реанимационные мероприятия без всякого осознанного решения со своей стороны. Несколько минут спустя мужчина задышал, возвращаясь к жизни – он судорожно втягивал воздух и кашлял. Скалли откинулась на пятки, проверила его слабый, но устойчивый пульс и пробормотала жене своего невольного пациента что-то насчет того, чтобы позволить ему лежать. Вдалеке раздался рев сирен.

Когда она подняла глаза, отрывая их от вновь задышавшего мужчины на тротуаре, запыхавшись и трясясь, но начиная понимать, где находится (попутно заметив валявшуюся рядом с ней на земле сумку с учебниками), то встретилась взглядом с Дэниелом, с которым должна была встретиться в кофейне. Он стоял и наблюдал за ее работой.

– Почему ты не помог мне? – спросила она, когда они остались наедине.

– Потому что ты врач, – ответил он. – И один из самых трудных уроков – это поверить в это. Поверить в свой тренинг. Довериться своему телу при выполнении того, что нужно сделать.

– Но я не врач. Пока нет.

– Сегодня ты им была.

Ребра девочки кажутся тонкими и хрупкими под ладонями Скалли, и даже если она понимает в глубине души, что жизнь больше никогда не будет пульсировать в этой плоти, что у девочки не будет второго шанса, как у того мужчины у кофейни из ее прошлого, она опасается сломать эти изящные косточки в своей попытке спасти потерянную жизнь.

– Ну же, – выдыхает она, не прекращая считать. – Ну же…

Она продолжает до прибытия парамедиков. Они перенимают у нее эстафету, занимая ее место, и вот она уже откидывается на пятки, становясь просто сторонним наблюдателем, лишившись того, кого надо спасать, и не зная, чем занять руки. Она понимает, что они проиграли.

Комната представляет собой мешанину из гнилого синего дерева, свежей крови, пота и боли, и, чувствуя головокружение и тошноту, Скалли с трудом встает и выходит настолько быстро, насколько позволяют ее ноги.

Она толкает дверь и продолжает идти, подсознательно отмечая, как закованного в наручники подозреваемого сажают в машину. Больше некого спасать, не за чем присматривать, чтобы убедиться, что все делается оперативно и точно: агенты позади нее сделают все необходимое.

Ей нужно продолжать идти, чтобы оказаться там, где никто ее не увидит и где она сможет свободно вздохнуть без того, чтобы ее стошнило от тошнотворного запаха этого места. Она едва замедляется, когда позволяет себе осознать то, что слышала уже какое-то время – знакомые шаги позади.

– Скалли?..

– Проклятье… – Она отламывает ветку с дерева над собой и вслепую швыряет ее в кусты, после чего ударяет ладонью по стволу, поцарапав кожу.

– Скалли, это не твоя вина.

Она резко разворачивается.

– Тогда чья? Ее родителей? Убийцы? Учителя, который над ним надругался? Психотерапевта, который пропустил ранние признаки психического расстройства? Компании, которая послала испорченный раствор для пробирки с ДНК? Бога? – Ее горячее дыхание превращается в пар в прохладном орегонском воздухе.

– Хотел бы я знать. Знаю только, что не твоя.

Она издает вздох, больше похожий на рыдание, упирает руки в бедра и оглядывает бескрайний влажный лес, ища чего-нибудь – чего угодно, чтобы унять отчаянное стремление действовать; ощущая потребность в бегстве от этой тяжелой и тревожной реальности.

– Ты хорошо поработала, – говорит Малдер. – Мы поймали его. Мы сделали то, за чем сюда и приехали.

– Ничего мы не сделали! – выкрикивает она. – Мы не спасли ни одну из них!