Мосты (ЛП)

– Ну, мы и раньше слышали подобные истории. Программы по гибридизации, пришельцы, не понимающие потребность человеческих детей в прикосновениях, в физическом комфорте. Недостаток человеческой эмпатии является общей темой в историях о похищениях. Похищенные часто сообщают о казалось бы полном отсутствии эмпатии во время болезненных тестов.

– Да, Пенни Нортен говорила мне об этом.

– Что?

Скалли пристально всмотрелась в темную даль, тогда как Малдер впился взглядом в ее профиль, ожидая, пока она подыщет слова и продолжит.

– Когда я лежала в больнице, проходя лечение у доктора Скенлона. Пенни была рядом, когда меня тошнило после химиотерапии, и говорила, что они позволяли ей оставаться со мной во время тестов. В том месте. Чтобы… утешать меня. И для них это было нехарактерно. Обычно их это… не волновало.

Малдер промолчал, позволяя ее словам повиснуть в полумраке.

– Думаешь… думаешь, это тоже был своего рода эксперимент? – спросила она. – Что они наблюдали за тем, как именно Пенни утешала меня?

Он медленно покачал головой.

– Может быть. Не знаю. Скалли, ты это помнишь?

Она сглотнула и опустила глаза.

– Нет. Я имею в виду… я думала… у меня были сны… иногда… Они что-то делали со мной… и я слышала голос Пенни, говорящей мне, что все будет в порядке. Не знаю. У меня было много кошмаров во время лечения и когда я болела.Это… походило на горячечный бред, понимаешь? Не уверена, что что-то из этого имело смысл.

– Может, и имело.

Она сменила положение, подвернув ногу под себя.

– Пенни всегда побуждала меня вспомнить, но я не хотела.

– А сейчас хочешь?

Она долго не отвечала, смотря в ночь и дыша несколько поверхностно и ускоренно. Он давно уже научился распознавать уровень испытываемой ею тревоги по вздыманию и опаданию ее грудной клетки.

– Не уверена, я… – Она тряхнула головой. – Сейчас все кажется таким далеким, таким смутным, таким…

– Но это по-прежнему тебя не отпускает, – мягко заметил он.

Она кивнула, опустив взгляд на покоившиеся на коленях пальцы.

– Возможно, – тихо протянула она, соглашаясь. Прежде ему было бы отказано в подобной уступке, и это была одна из тех достигнутых ими со временем вещей, которые он так сильно ценил.

– Почему все считают их злыми? – вдруг спросила Скалли.

– Что ты имеешь в виду?

На этот раз она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Он ощутил связь с ней подобно электрическому разряду, пронзившему его тело.

– Этих… так называемых Черноглазых детей, – уточнила она. – Почему все считают их злыми?

– Ну, по словам Мариэлы, их визиты приносят с собой ощущение тьмы и страха. Словно что-то неправильно или грозит опасностью.

– Опасный и злой – не одно и то же. Огонь опасен, но он также дарует жизнь.

– Верно. О чем ты думаешь, Скалли?

Она сделала размеренный вздох и выдохнула, перед тем как ответить.

– Малдер, Эмили была гибридом. Или… по крайней мере, результатом военных экспериментов. И ее кровь могла быть токсичной для окружающих, как и в случае с этими детьми, когда радиация или что-то подобное, связанное с ними, вызывает у людей болезни после контактов с ними. Но, Малдер, Эмили не была манипулятором и не страдала от недостатка эмпатии, и она совершенно точно не была злой или демонической, и не насылала проклятий на тех, к кому прикасалась.

– Да, она такой не была. Но Эмили воспитывали обычные люди, которые были хорошими родителями. Они могли взрастить и развить ее человеческую сторону, поощряя все ее лучшие черты.

Скалли молча это приняла, вновь переводя взгляд на ветровое стекло.

Чуть помедлив, Малдер снова заговорил:

– Скалли, позволь спросить тебя вот о чем – потому что из нас двоих ты пока единственная, кто с ними столкнулся – Черноглазые дети тебя пугают?

– Да, – честно, хотя и неохотно признала она.

– Из-за того, что они собой представляют, или из-за того, что, по твоим словам, ты начала вспоминать? Из-за чувств, которые их образы вызвали в тебе?

Она снова сменила положение, явно испытывая дискомфорт от обсуждения этой темы.

– Не знаю. Не могу отделить одно от другого.

– Ладно, все нормально.

– Мне не нравится ощущать отсутствие контроля.

Вот в это он мог поверить без труда.

В наступившей за ее словами тишине Малдер принялся прокручивать в голове сказанное. Давно уже он не слышал, чтобы Скалли упоминала Эмили, так что ее откровение походило на удар под дых, заставляя его осознать, настолько свежими были те раны, спрятанные за ее стойким фасадом. Его беспокоило то, что в последние годы их совместной жизни она не считала нужным поднимать эту тему в разговоре. Вероятно, он был слишком зациклен на своих проблемах, чтобы увидеть, что она прячет в себе.

– Ты по-прежнему часто ее вспоминаешь? – спросил он, не позволяя себе пустить все на самотек и вновь погрузиться в молчание. – Эмили? Ты давно о ней не говорила.

Ответ Скалли прозвучал удивительно непринужденно.