Мосты в бессмертие

Доктор Кляйбер повадился приходить к ней в лабораторию по утрам. Дисциплинированный и аккуратный, надевал при входе в помещение бахилы, халат и шапочку, усаживался за стол перед окном и принимался за работу. Он тщательно просматривал записи, сделанные Гашей за предыдущий день, и в конце каждой страницы лабораторного журнала ставил свою заковыристую подпись. Выполнив эту работу, он еще долго не покидал помещение лаборатории, расхаживал взад и вперед по крашеному, дощатому полу, неловко выбрасывая в стороны плоские стопы. Доктор Кляйбер рассуждал, доктор Кляйбер задавал вопросы, доктор Кляйбер, впрочем, не требовал к себе особого внимания. Гаша вполне могла позволить себе повернуться к доктору спиной и отвечать небрежно, рассеянно глядя в окно, на больничный двор. В конце концов, устав шагать по дощатому полу, доктор останавливался рядом с нею, умолкал, наблюдая течение жизни за окном. Там больничный истопник Никодимушка колол дрова, там охранник – эсэсман и его пес несли службу возле ворот. Мимо окна проходили люди в белых халатах, надетых поверх военной формы Венгерского корпуса. Больных видно не было. Гаша знала, что все пациенты доктора Отто умерли и снесены на кладбище. Опыт, поставленный доктором, не удался, лекарство, изобретенное им, не дало ожидаемого эффекта. Теперь доктор Отто целые дни проводил в реакторной, изготавливая новую партию препарата.

* * *

В тот день Гаша намеревалась наведаться в реакторную. С самого утра Фекет притащил ей записку. На листе писчей бумаги размашистым подчерком Отто было выражено пожелание видеть фройляйн еще засветло для конфиденциального совещания. Гаша изумилась: и время свидания и текст, написанный Отто на русском языке, – все казалось ей необычным. Но самым странным казалось другое: доктор Отто еще вчера отбыл из Горькой Воды в неизвестном направлении по каким-то неотложным делам. К чему эта записка?

Реакторная – таинственное помещение, доступ в которое был открыт только для самого доктора Отто да для его коллеги из Венского университета – доктора Рерхена. Именно ради этого секретного помещения, как полагала Гаша, и стоял возле ворот эсесовец с собакой, именно ради реакторной территорию больницы обнесли высоким забором с несколькими рядами колючей проволоки. Гаша знала, что с наружной стороны ограды, за воротами, по периметру забора расставлены посты автоматчиков, подчиненных штурмбаннфюреру Зибелю. А вот и он сам, легок на помине, эсэсман распахнул ворота перед его «мерседесом». Сопровождаемый вооруженным до зубов эскортом на пяти мотоциклах, штурмбаннфюрер Герберт Зибель вкатил на больничный двор. Следом громыхала разболтанными бортами трофейная русская полуторка. Через минуту больничный двор, наполнился суетой и криками людей, запахло автомобильным выхлопом. С кузова полуторки посыпались автоматчики в черных шинелях с эмблемой особой дивизии СС вперемешку со служаками Венгерского корпуса. Всего не менее пятнадцати человек. Много! Доктор Кляйбер заволновался, выбежал в раздевалку. Через пару минут Гаша уже видела и его за окном, на больничном дворе, разговаривающим с Зибелем. Доктор Кляйбер успел и шинель надеть, и фуражку, и портупею затянул, как полагается, по форме. Чудак так и стоял, посреди больничного двора, одетый в униформу, в больничных бахилах поверх юфтевых офицерских сапог.

Из машины вышла безупречная дама. Зеленовато-коричневая полевая униформа Венгерского корпуса сидела на ней, как вечерний туалет. Та самая Аврора! Невеста Отто! Правда, шинелька казалась грязноватой, а изящную головку Авроры покрывал старый, клетчатый шерстяной платок, явно в чужой головы. В прошлую, случайную встречу на одной из уличек Горькой Воды, Гаша успела рассмотреть ее. Ну что тут скажешь? Модная дама, счастливая, веселая, отважная, стильная. Гаша знала наперед: фройляйн Аврора – невеста доктора Отто. Слухи о ее прибытии в Горькую Воду и драматических событиях, сопровождавших это прибытие, сообщила Гаше молчаливая Клавдия. Сообщила, нарочито тараща глаза и загадочно улыбаясь. Тогда, месяц назад, Гаша предполагала, что поздние свидания с Отто прекратятся. Однако вышло наоборот. Гашины визиты на двор Мрии-бобылихи продолжались. Клавдия почему-то решила, будто Гаша должна быть в курсе всех перемещений прекрасной Авроры. А невеста Отто колесила по округе так неосмотрительно, словно была не фронтовым корреспондентом на театре боевых действий, а туристкой.

Гаша наблюдала в окно, как трое эсэсовцев суетились вокруг полуторки. Вот они откинули борта, вот сняли с грузовика продолговатый предмет, обернутый куском мешковины. Откуда-то вывалилась и покатилась по мерзлой грязи форменная темно-зеленая фуражка. Убитый! Немец! Офицер! Гаша отскочила от окна.

* * *