Мотель «Вечерняя заря»

Мы с Ником стояли в каморке «Для постояльцев». Времени было два часа ночи. Торговый автомат почему-то не работал, и Ник согласился на него взглянуть. Потом сходил в подсобку – о ее существовании я даже не догадывалась – и принес оттуда ящик с инструментами. Теперь мы были вдвоем в комнатке размером со шкаф: я сидела на машине для льда, а он ковырялся в торговом автомате. Чуть раньше нам пришлось найти старый кирпич и подпереть снаружи дверь, поскольку та все время закрывалась сама по себе.

– В смысле? – спросил Ник. – Никто не звонил в полицию?

– Никто. В газетах писали, что она пропала во время ночной смены двадцать девятого ноября. В ту ночь она сменяла парня, который тоже там работал; они поговорили, и с тех пор никто больше ее не видел. Четыре дня спустя, когда копы начали поиски, ее вещи обнаружились в офисе «Вечерней зари».

Ник отвернул какую-то гайку, и передняя панель автомата раскрылась.

– Я бы сказал, что персонал мотеля был не очень внимателен, но я и сам провел тут несколько недель. Персонала у вас, считай, и нет.

– Знаю. Моя смена заканчивается в семь утра, и обычно никто меня не сменяет. Кажется, что, пропади я посреди ночи, они бы даже не заметили.

– Я бы заметил.

Я вспыхнула, не в силах подобрать слова. Однако Ник в тот момент смотрел на торговый автомат и моей реакции не заметил.

– Я думал, она жила с соседкой.

– Да, ее звали Дженни Саммерс.

Пока он занимался автоматом, я могла спокойно изучить его профиль. При внимательном рассмотрении он оказался практически безупречным. Голубые глаза под насупленными – почти постоянно – бровями, которые хмурились еще сильнее в моменты сосредоточенности. Нос тоже был что надо. Последние несколько дней Ник не брился, поэтому на подбородке и под скулами уже наметилась темно-коричневая щетина. Всякий раз, как он орудовал отверткой, с его мускулами и сухожилиями происходило что-то удивительное и загадочное, и под рукавами футболки напрягались бицепсы. Пора было признать: я влюбилась в таинственного постояльца из номера 210.

Ник замер, и только тут до меня дошло, что, пока я раздевала его глазами, у меня с губ не сорвалось ни единого слова. Тогда я сказала:

– Сегодня я нашла Дженни Саммерс.

Лицо Ника чуть смягчилось, и он вернулся к работе.

– Ее по-прежнему так зовут – имени она не меняла. А еще, подумать только, ее имя есть в телефонном справочнике Фелла. Потому что в Фелле есть настоящий бумажный справочник.

– Я знаю, – ответил Ник.

Подняв с пола отвертку, он дернул какой-то переключатель с боковой стороны автомата, но тот по-прежнему не подавал признаков жизни.

– В мотеле есть один.

– Точно! – воскликнула я, ткнув в его сторону пальцем в знак одобрения, хотя в тот момент он на меня не смотрел. – Я видела его в ящике стола на ресепшене. В библиотеке тоже есть один. Такое впечатление, что интернет сюда так и не добрался.

– К этому нужно привыкнуть.

Ник присел на корточки, чтобы взять из ящика с инструментами другую отвертку, и в этой позе футболка на его спине чуть задралась, обнажив поясницу. Как завороженная, я уставилась на эту полоску кожи, а потом сказала:

– В любом случае контакты Дженни Саммерс там есть. Я ей позвонила и оставила сообщение, сказала, что я племянница Вив. Еще я попыталась связаться с полицейским, который участвовал в расследовании. Хочу узнать, как так получилось, что ее исчезновение заметили только на пятый день.

– У нее же не было ни друзей, ни парня. Когда ты один, такое случается.

– Это как раз вторая деталь.

Ледяная машина подо мной внезапно испустила рокочущий звук, похожий на отрыжку, после чего внутри нее щелкнул какой-то механизм. Странно, что эта штуковина год за годом делала лед, который никому не был нужен. Дождавшись из вежливости, пока она закончит, я продолжала:

– Во всех репортажах писали, что Вив была красивой и общительной. И она действительно была красоткой. Но, когда пропадают такие люди, это замечают раньше, чем через четыре дня. Вот и я посчитала нужным сказать соседке, что какое-то время не буду ходить на учебу – а я далеко не так популярна, как Вив. Не вернись я домой, соседка решила бы, что меня похитил маньяк из «Молчания ягнят».

– Это сейчас, – заметил Ник. – Но мы-то говорим про восемьдесят второй год. Тогда все было иначе.

– Возможно. Но зачем писать, что у девушки было много друзей, если никто даже не понял, что она пропала? На популярность как-то не похоже.

Он задумчиво провел пальцами по волосам.

– Не знаю. Может, репортер только предположил.

– Потому что она была красивой? Неужели они увидели на фотографии симпатичную девочку и сразу решили, что она душа компании? Будто у красивых не может быть проблем. И внутреннего мира. И никакой жизни, кроме идеальной.

Ник бросил на меня изумленный взгляд:

– Вот это отповедь. Но статью все же писал не я.

Я понимала, что выношу ему мозг, но поделать с собой ничего не могла. Наверное, стоило замолчать, но я как будто помешалась, даже успела рассказать всю эту историю Хизер; с другой стороны, чем дольше я говорила с Ником, тем дольше я могла на него смотреть.