Мотивация

– Это работа не руками, а головой. Вот домой пойдёшь, попробуй с картошкой. Ладно, мне работать надо. Думай, думай…

– А что, если я не смогу, не получится у меня?

– Не получится? Экзамен не сдашь, на разряд. В подсобники переведут.

– Какой ещё экзамен?

– Тебе и этого не объяснили? Что же ты тут делал, столько времени? Неужели, так на себя наплевать? Ты, хоть итог подведи. Зачем жил три месяца, чему научился. Неужели непонятно, что держать тебя вечно в учениках никто не будет? Не могут они, это завод, а не школа. Переведут в подсобники, поднять-да-бросить. Подметать будешь, без работы не останешься.

Новость ошарашила. Оказывается, и здесь цепляются, и в покое не оставят. Ещё хуже, чем в школе.

Глава одиннадцатая Элита и сволочь

В курилку в этот день Егор не пошёл, обиделся на «друзей», что не подсказали про напильник. Болтался по цеху, разглядывая всё новыми глазами. В отличие от остальных, верстаки инструментальщиков высшей квалификации стояли вдоль окон, где посветлее. Егор уже знал, раз им много платят, значит народ не простой.

Вечно чумазый Сеня, наверное, гордился своим никогда не стиранным, невозможно замызганным и засаленным комбинезоном, и таким же замызганным беретом. А рядом, за соседним верстаком работал Арон всегда одетый одинаково, в белую рубашку с отвёрнутыми манжетами, в наглаженных брюках, и, невозможно поверить, в лакированных туфлях. И Сеня и Арон, оба были инструментальщиками и делали одинаковую работу. Как один ухитрялся измазаться с ног до головы, а другой при этом оставаться похожим на случайно забежавшего официанта из дорогого ресторана. Как он ухитрялся не исцарапать лакированные туфли, понять было совершенно невозможно.

Очень непохожего на других, представительного Арона, Егор довольно долго считал начальником цеха и не мог понять, почему он всё время крутится у верстака, как будто у начальников нет других занятий. Когда узнал, что Арон один из инструментальщиков, присмотрелся поближе. У Арона были золотистые вьющиеся волосы, а во рту под цвет волос сверкала золотая фикса. Арон никак не вписывался в общую обстановку цеха, в разговор вступал лишь по необходимости и вообще казался каким-то временным. Тем не менее, он был одним из лучших.

За следующим верстаком трудился очень тощий Герасим. Одевался он в чистую, застёгнутую на все пуговицы чёрную куртку-спецовку, но впереди наподобие жабо он носил пышный, пёстрый, женский платок. Говорили, что Герасим оттого такой тощий, что его заездили бабы, потому, что он живёт сразу с двумя. И что его уже ветром качает и, если он одну не выгонит, то скоро загнётся.

Следующим, в самом углу, стоял верстак одноногого Кулакова. Он ходил на протезе, опираясь на палку, и всегда был в кепке. Кулаков был старым специалистом по замкам, мог открыть любой сейф. Однажды открыл сейф начальника цеха, когда тот забыл дома ключи. Кулаков был пенсионного возраста, но продолжал работать. Говорили, что у него никого нет, и без завода он сопьётся, хотя пьяным его никто не видел. Замков цех не делал, поэтому Кулаков делал штампы.

Верстак Бельского был в этом же ряду посредине. Лысый спереди, и лохматый и кучерявый на затылке, невысокий с низко опущенными плечами и длинными руками, к удивлению окружающих, Бельский, без посторонней помощи поднимал тяжеленные болванки. Ходил в чистой ковбойке, с завёрнутыми рукавами и штанах от рабочей спецовки.

В цеху работало много слесарей, но эти были элитой с огромной зарплатой. Никого из них, Егор действительно не нашёл на Доске почёта. В курилке они никогда не сидели, и даже не смотрели в ту сторону. Не похоже было, что они вообще курили. Они уходили и приходили, когда хотели и могли вообще не прийти на работу. И все привыкли, что им можно. Но, странное дело, они всегда были на работе.

Стать таким как они, и есть его светлое будущее, к которому надо стремиться? Или, плюнуть на всё, и просто катать тачку с железяками и мусором? О деньгах, о зарплате Егор пока не думал, кормили родители, и казалось, что так будет вечно.

– Слышь, Матрос, ты давно знаешь Бельского?

– Что, понял уже? Это тебе, не тот Наставник. С Бельским жизни не будет, та ещё сволочь, – Матрос был рад, что Егор к нему обратился, – он же, с начальством якшается. Чуть что, всё ему, самые выгодные заказы. Вроде, он такой незаменимый. По блату всё! Ты меня держись, я своих не продаю. На меня не обижайся, пойми, ты салага, а салаг нужно учить…

По дороге домой, Егор мысленно подводил итог, чему научился за три месяца жизни. Первым на ум пришло, что знает, как украсть кабель. Что на заводе, оказывается, воруют и через проходную можно вынести, не только кабель. Он научился пить пиво и курить. Повторять бородатые матерные анекдоты. Он узнал, как и где добыть спирт. Егор узнал, как нужно дышать, когда скажут «дыхнуть». Как выкручиваться, когда опоздаешь на работу. Как дремать на рабочем месте, чтобы не заметили. А вот, как работать с металлом, хотя бы выточить простой прямой угол, он так и не научился…