Мотивация

– А кто этот третий мужик, я раньше его не видел? – Егор решил не валять дурака и спросил в лоб.

– Инженер-конструктор, разработчик штампа. Слушай, может я потом расскажу? Мне тут надо подумать.

– А это правда, что ты блатной?

– Это Матрос наболтал? Вот же язык поганый. Дурак он, так ему и передай.

– А почему начальник цеха сам пришёл, а не тебя к себе вызвал?

– Эка невидаль, начальник цеха. Тут скоро и директор придёт, у них уже пятки горят. В первый раз что ли.

– Директор придёт? – не поверил Егор.

– А куда он денется? Ладно, пойдём во двор, подышим. Всё равно ты меня перебил. Я занят буду, говорить не сможем, думаю, неделю не меньше. Так что ты уж сам постарайся, задача тебе поставлена.

Сидя во дворе на лавочке, Бельский рассказал, что проблема возникла у всего завода. Был подготовлен к выпуску флагманский продукт, роскошная радиола класса люкс, в деревянном корпусе из дорогих пород дерева. Прототип выиграл приз на международном конкурсе. Планировали выпустить миллионы копий, в том числе на экспорт. Чуть ли не основной продукт завода на ближайшие годы. И вот, весь проект встал, из-за малозначительной детали, декоративной задней крышки-стенки, сделанной из специального картона. Штамп для этой крышки делал тот самый, уволившийся Наставник Егора. Он всё сделал по чертежам, и претензий к нему нет. Но штамп не работает.

Проблема в том, что задняя стенка радиолы должна быть с множеством отверстий для вентиляции. Получается, практически решётка. Из-за этих отверстий картон, при ударе пресса, застревает в штампе. Никто, ни конструкторы, ни наладчики не понимают почему, и не знают, как это исправить. Как выход, даже предложили крышку сделать без дырок. Но это опасно, внутри радиолы греющиеся детали. Если лишить вентиляции, радиолы могут загораться, даже в домах покупателей. Склады завода уже завалены недоделанными радиолами, конвейер продолжает их клепать, а отгружать невозможно. Срываются экспортные поставки. Скоро полетят премии у всего завода, начнутся скандалы и разборки. Разгонят начальство, могут уволить директора.

– То есть, всё теперь зависит только от тебя?

– Выходит, что так. Золотые горы обещают. Но ведь обманут, не в первый раз уже.

– А ты, справишься?

– Не знаю пока.

– А что будет, если не справишься?

– Плохо будет, я же тебе сказал. Всем плохо. Заводу плохо.

– И тебе?

– Ну, я то без работы не останусь, но позорно….

– А чего же мы здесь сидим, если всё горит?

– Для тебя сидим, чтобы ты понял, чем мы тут занимаемся. Да и мне подумать нужно. Нужно с этим переспать…

– Как переспать?

– Утро вечера, мудренее!

– Неужели, другого выхода нет?

– Есть, они уже делают. Нужно разработать новый штамп, всё рассчитать, сконструировать, изготовить и опробовать. Поставить на конвейер, это минимум 2 месяца работы. А вдруг новый штамп, тоже не будет работать? Что тогда? Да и двух месяцев этих нет.

– Бельский, ты чего тут прохлаждаешься?! Директор завода пришёл, все тебя ищут! – мастер едва не выпрыгивал из штанов.

– Я думаю, – спокойно сказал Бельский

– Думает он! Думает! Может, заказ другому отдать?!

– А я, его ещё и не брал. Я сказал – подумаю. Отдавайте.

– Бельский! Бельский! Бельский! Что ты меня, убиваешь?! Ты же знаешь, что я пошутил! Пожалуйста, иди, директор ждёт! – не меняя тона орал мастер…

– Ну что, убедился? Я же говорил, блатной, директора родственник, – Матрос злобно лупил молотком по ручке тисков, – директор пришёл, а эти все забегали. Где Бельский? Где Бельский? У-у, смотреть противно! Я, об этом на общем собрании скажу! Развели тут…. Ты, держись от него подальше.

– Тиски не сломаешь?

–Не сломаю, – Матрос престал стучать…

Глава четырнадцатая Гегемон и одеколон

Вечером Егор впервые рассказал родителям и про Наставника, и про Бельского, и про Матроса, и про то, как приходил директор.

– Папа, а разве так бывает, чтобы директор за слесарем ходил? Он же может приказать, и тот должен сделать. А если не сделает, его же могут уволить.

– Бывает, всякое бывает, когда приспичит. Приказать можно яму копать, или мешки таскать. А, музыку сочинять, не заставишь. Такое, человек делает, только если сам хочет. Понимаешь?

– Как же сам, а крепостные? Целые театры были. Нам в школе рассказывали. Там крепостные и артисты, и музыканты, и художники. Барин приказал, вот они и пляшут.

– Э-э, нет. Они пляшут не потому, что барин приказал, а потому, что сами хотят плясать. Вот, если тебе прикажут меня нарисовать, чтоб похоже было. Ты, сможешь?

– Ну, я же не художник?

– Ладно, ты не художник. А на балалайке, сыграешь? Если прикажут? А, ну да, ты же не музыкант. Балалайку видел? Там же всего три струны. Чего тебе стоит?

– Ну, научиться можно…

– Научиться то, можно. Тяп ляп, любой дурак может научиться. Ты вон, пятый месяц болванку пилишь. А если тебе прикажут, завтра сделаешь? Вот, то-то и оно. Понимаешь, бывают люди с природным талантом. Они делают то, что другие не могут. Я одного такого знал. Конченный алкоголик, пил всё, что горит. Он когда в туалете мочился, после него одеколоном пахло. Представляешь?

– Как, одеколоном?