Мотылек

Ни тебе до свидания, ни «целую-люблю», ни даже подписи, с уважением, Мария Степановна. Ничего. Только две буквы — И. В. Что это… инициалы? Ирина Васильевна? Инна Владимировна… Игнеса Вяткина… Что проку мне от этих букв. Собственно, это характерно для спецслужб, но я не настолько наивна, чтобы поверить на слово непонятной девице. Быть может, она сама и есть из этих самых спецслужб. Или представитель организованной преступности. А может вообще из террористической ячейки. Я еще раз посмотрела на письмо. Действительно, чернила стали стремительно выцветать, пока, наконец, полностью не исчезли с бумаги. Хотела бы я иметь такую же ручку. Скомкав листок, я выкинула его в урну и продолжила листать папку. В ней оказалось много интересной информации. Досье на Сокола, Быка и Беркута — троих лидеров некой группировки «Зельта», в которой, судя по всему, сейчас бешеными темпами происходят «государственные» перевороты и борьба за власть. Надеюсь, новая власть не решит свести счеты со мной и с Виктором. Изучая файлы, я обнаружила возможных претендентов, которые могут занять место лидера. Они слишком амбициозны и скорее пошлют мне цветы, чем деревянный ящик. Захлопнув папку и отложив увлекательное чтиво на потом, я открыла коробку. В ней лежал прекрасный новенький ПЯ «Грач» и два полных магазина к нему. Какая прелесть. Интересно, это какой-то очень тонкий и не совсем понятный мне намек или жест доброй воли для любительницы оружия? Закрыв коробку, я положила ее на колени. Колени служат отличной полкой, если ты парализован и ездишь на инвалидном кресле. Это как личный автомобиль. Очень удобно ходить за покупками, например.

Алексы не было весь день. Медсестры сказали, что у нее свидание с Рихардом. Они поехали за город в какое-то жутко романтическое место. Странно, что она мне об этом не сказала… Порадовавшись за подругу, я увидела Ольгу Павловну и попросила ее помочь отвезти меня на процедуры в бассейне. Мне нравились эти занятия, после них во всем теле ощущалась легкость. Даже ноги, казалось, обретали чувствительность более острую, чем на суше.

Я посмотрела на свои безжизненные конечности в красивых босоножках на каблуках. На мне сегодня было свободное шелковое платье до колен серебристого цвета. Слегка прозрачное и дерзкое, но поскольку я не могла ходить, то мне было позволительно носить подобные наряды и нарушать правила. Жаль, я не могла покружиться под солнцем в этом наряде. Так мне хотелось встать и побежать… бежать без устали далеко-далеко за горизонт.

Ольга Павловна остановилась и через какое-то время повезла меня не в сторону бассейна, а к выходу из парка.

Сердце оборвало ритм, в ногах остро кольнуло, их стало щемить и ломить, чего раньше не было, я вся напряглась, вспомнив предостережение шара о том, что зло не дремлет. В коробке лежал пистолет. На то, чтобы достать его, вставить магазин, снять с предохранителя, дослать патрон в патронник, прицелиться и совершить выстрел, необходимо, в среднем 4–5 секунд. За это время я уже буду мертва. Неужели Сокол нашел меня здесь и хочет закончить то, что ему не удалось сделать в России?

— Ольга Павловна, — дрожащим от страха голосом произнесла я. — Куда вы меня везете.

— Я не Ольга Павловна…

Все мышцы тела резко напряглись и расслабились. Волна радости, счастья и эйфории прокатилась снизу вверх и обратно. Казалось, что я даже почувствовала, как кровь пульсирует в моих ногах. Не в силах что-либо сказать, я откинула голову на спинку инвалидного кресла и закрыла глаза…

— Я так долго ждала тебя…

Наконец-то он был здесь. Рядом со мной. Теперь все должно наладиться. Неважно, куда он везет меня, хоть в Ад. Я последую за ним без оглядки. Франциск молча вывез меня за пределы больницы и остановился около черной BMW, такой же, на которой я увидела его впервые. Он обогнул кресло и все внутри оборвалось. Неужели это Франциск. Неужели это мой милый, мой нежный друг. Прядь некогда белокурых волос покрылась сединой. Он присел передо мной и, не удержавшись, я обхватила его голову своими ладошками.

— Что стало с тобой? — я нежно гладила его волосы, а он положил голову мне на колени и молчал. Совсем худой, совсем безжизненный. Что с ним случилось, что пережил он за все это время? Почему произошедшее так сильно изменило его? Он лежал на коленях и молчал. Долго-долго. А я гладила его волосы и плакала. Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо. Сколько мы так сидели. Час, два, вечность… я не знаю. Но большего и не нужно было. Мир замер для нас. Он здесь, живой, здоровый, рядом со мной — остальное неважно. Остальное ненужно и поправимо. Мы все исправим. Обязательно. Мотыльки кружили вокруг нас вальс. И это было счастьем.

— Скажи, ты доверяешь мне? — прошептал он, не поднимая головы.

— Абсолютно…

Воодушевившись, мужчина поднялся с колен и, открыв дверцу автомобиля, словно пушинку, перенес меня на переднее сиденье, бросив мои вещи на заднее. Пристегнув мой ремень, он занял кресло водителя и стремительно помчался прочь от больницы.