Мотылек

— Нет. Все хорошо. Думаю… думаю, что… возможно… не знаю, может быть… я мог бы…, - он очень волновался, еще никогда не видела его таким взволнованным и растерянным. Наконец, взяв себя в руки, он решительно произнес, — завтра. Мы отвезем твоих родителей в аэропорт, и я познакомлю тебя со своими… после того, как улажу кое-какие дела в офисе.

— Ты не представляешь, что это значит для меня, — я заключила Франциска в объятия и не собиралась отпускать больше никогда… Нет. Чтобы заставить меня оставить его, необходимо пустить пулю мне между глаз.

Он был так взволнован, так напряжен, так испуган, что мне хотелось снять все его тревоги, все печали, успокоить и расслабить. Сделать это я могла только одним способом — подарив ему свою любовь. Всю себя.

— Франциск.

— Да.

— Я хочу, чтобы ты знал. Даже, если узнав, ты навсегда оставишь меня… — тишина. Набравшись духом, наконец, произнесла. — Я люблю тебя.

Я повернула голову. На глазах Франциска застыли слезы. Казалось, он не верит моим словам. Возможно, он борется с желанием поверить мне и со страхом довериться, вновь открыть душу кому-то. Ведь еще одного предательства он не переживет. Из-за меня он уже заработал седину, следующий удар может стать для него смертельным. Насколько удивительно человеческое сердце и насколько чудесна душа. Даже после ужасающих потрясений они вновь и вновь готовы открываться и принимать, пытаться любить и бороться за право быть счастливыми.

— Того, кем я стал нельзя любить, — он растерялся, но я не дала ему продолжить, накрыв его рот поцелуем. — Я разрушил множество жизней…. - еще один поцелуй, — предал множество женщин… я зло…

— Ты лучший человек, которого я только знаю. Любить тебя — привилегия. Быть с тобой — самое большое счастье…

Чтобы доказать это, я вложила всю свою любовь в поцелуй. Теплый, ласковый, проникновенный и бесконечно долгий. Тревоги начали покидать его, неуверенность с каждым мгновением таяла и вот уже мой язык, бывший завоевателем, стал жертвой, которую страстно и беспощадно ласкали. Он попытался перевернуть меня на спину, но я не дала ему.

— Нет. Сегодня ночью я покажу тебе, что ты любим. Доверься мне хотя бы в постели. Но придется немного помочь.

Пока сомнение вновь не посетило его разум, я осторожно поднялась на колени и очень неуклюже, извиняясь своей болезнью, стащила с него нижнее белье. Упругий большой член приветливо выскочил мне навстречу. Подарив целомудренный поцелуй в губы, я откинула Франциска на подушки и решила попробовать что-то новое. Никогда прежде этого не делала, но сейчас меня непреодолимо влекло взять в рот его член. Он манил, словно сладкий леденец ребенка. Я наклонилась и плотно обхватила его рукой. Франциск напрягся и издал тихий стон. Медленно, я провела рукой вниз и вверх. Головка приветливо улыбалась мне, пульсируя желанием и неудержимо влекла. Я мимолетно коснулась ее язычком, подразнила уздечку и удостоилась судорожного вдоха. Это вдохновило меня на более решительные действия. Я провела языком от головки члена до самого основания и взяла в рот его яичко.

— О, Эмили…

Наигравшись вдоволь с яичками, я принялась за основное блюдо. Плотно обхватив губами, медленно ввела член себе в рот. Головка скользила по небу и уперлась в заднюю стенку горла. Поласкав член языком, я начала сосать. Сначала ласково, нежно, словно слизывала сладкий талый пломбир, но возбужденное дыхание Франциска разожгло во мне неимоверную страсть. Возродило такую плотскую похоть, пробудило самое темное и порочное, что я стала сосать сильнее и сильнее, помогая рукой. Его бедра начали двигаться мне навстречу, стараясь проникнуть глубже…

— Эми… хватит… пожалуйста, я… не выдержу.

Этого я и добивалась. Показать абсолютную любовь, доставить нескончаемое удовольствие. Он попытался отстраниться, но я не дала, неистово заглатывая его член все глубже. Головка ударялась о заднюю стенку моего горла, все чаще и чаще, горячий член напрягся, словно камень, он практически пульсировал и трепетал у меня во рту. Наконец, издав хриплый рык и схватив меня за волосы, Франциск кончил гораздо сильнее и более страстно, чем вчера. Я проглотила его сперму и с чувством полного удовлетворения положила голову ему на живот, продолжая медленно и легонько поглаживать его до сих пор пульсирующую плоть. Он стал гораздо мягче, но эрекция все еще сохранилась. Неужели такое возможно? Живот Франциска медленно поднимал и опускал мою голову. Было приятно лежать так, слушая его неровное дыхание, физически ощущая то наслаждение, которое я ему доставила.

— Я целиком и без остатка принадлежу тебе…

Он сел на кровати и притянул меня к себе.

— Пожалуйста, не говори так, — попросил он.

— Но это правда. Я — твоя. Ты можешь делать со мной все, что захочешь. Я хочу доказать тебе, что мне можно доверять, хочу заслужить твое доверие.

— Я верю тебе, Эмили… верю. Потому что тоже люблю тебя.

Никогда поцелуй еще не был таким сладким. Ведь это первый поцелуй после наших признаний в любви. На свете не может быть большего счастья, чем раствориться в любимом мужчине.