Мотылек

— О боже… — я ужаснулась и повернулась лицом к Франциску. Его глаза были плотно сжаты, все лицо напряжено. Я пожалела, что стала допытываться о его прошлом. Зачем мне нужно это? Достаточно лишь его присутствия рядом… Его нежности и заботы.

— Мы с Эрикой выбежали на улицу. Я был убит горем. Мои родители в каких-то десяти метрах от нас. Почему я не был с ними? Почему не встретил?

— Пожалуйста, милый… — я гладила Франциска, пытаясь успокоить, пытаясь показать, что я рядом и никогда не оставлю его.

— Через несколько минут на моих глазах Эрику сбил автомобиль. Насмерть.

Черт подери, разве такое бывает? Мое сердце разлетелось на тысячу осколков, словно все это произошло со мной, словно я сама пережила этот ужас наяву. Мои родители… нет… даже представить не могу, каково это, потерять сразу всех кого любишь в самый счастливый день своей жизни. Я прижалась всем телом к мужчине, давая понять, что все это позади, что в мире еще остались те, кто будет беречь его и любить. Всецело. Это очень многое объясняло. Почему он пригласил моих родителей и друзей на этот обед, вызвал их из другой страны. Потому что у него не осталось никого. Ни родителей, ни собственной семьи. Если бы он только захотел, моя семья могла бы стать его. Разумеется, это не способно излечить ту боль, которую принесла потеря, испытать ту связь, которая была с родителями, никогда уже не получится, но обрести людей, любящих всецело и безраздельно за то, что ты есть, это реально. И это я могла ему предложить. Франциск достоин любви как никто другой.

— Я не мог простить себе их смерть. Служба безопасности моего отца перешла в мое распоряжение. Мы потратили остатки его состояния, чтобы выяснить, кто стоит за всем этим. Лучше бы я никогда этого не делал. Два года назад я, наконец-то, встретился лицом к лицу с человеком, который лишил меня родителей, невесты и ребенка. Ребенка! Я был вместе с ней у доктора, слышал, как бьется маленькое сердечко, видел шевеление своего сына. Это оказалась Эрика. Она убила моих родителей, инсценировала собственную смерть и избавилась от нашего дитя.

Леденящий душу ужас опустошил меня. Гнетущая гробовая тишина повисла в комнате. Даже сова и сверчки стихли, словно весь мир скорбел. Можно ли что-то сказать на это? Сомневаюсь. Слов у меня не было.

— Оказалось, она была русской шпионкой, Ириной Власовой, которую наняли, чтобы разорить фирму отца. Когда не удалось совратить его, она проделала этот трюк со мной. Развалив наш семейный бизнес, она избавилась от моих родителей, от плода нашей любви и исчезла. Очевидно, теперь она выполняет другие задания и рушит чужие судьбы. Я думал, что убью ее. Держал пистолет около ее виска, но не смог. Я не смог выстрелить и убить женщину, лишившую меня души.

Он перевернулся на спину и пытался восстановить дыхание. Ничего себе история. Теперь все, абсолютно все кусочки картины встали на свои места. Почему он так любил девушек-однодневок, почему боялся привязываться, почему до сих пор одинок, почему был так резок и холоден после моего предательства. На его месте я бы никогда не смогла доверять женщинам. Никогда. И убила бы эту сучку Эрику или как там ее настоящее имя. Ирина Власова.

Я с ужасом вспомнила подпись под письмом, которое мне вручила непонятная женщина — И. В. Это могло означать Ирина Власова. Пропасть разверзлась передо мной. Нет. Нет и еще раз нет. Та женщина не может быть монстром, разрушившим Франциску жизнь, и я никогда не стану таким монстром, как она.

— Я никогда не предам тебя, — глядя в потолок, решительно заявила я.

— Мне сложно верить женщинам. После этого я использовал их, наказывал, предавал, трахался с ними и выкидывал из своей жизни. Словно пытаясь отомстить Ирине через них. Это было глупо, но мне становилось легче. Ненадолго, но легче.

— Это не глупо… совсем не глупо.

Мне не хотелось начинать психоанализ и переходить к отношениям психотерапевт — пациент, учитывая, что он сам имеет степень по психологии и, уверена, посетил не одного и не двух дорогостоящих врачей, чтобы забыть свои недуги. Уверена, он прошел через алкоголь, беспорядочные связи, драки, возможно наркотики. Все, чтобы забыть. Чтобы стереть из памяти, хотя нужно только принять и отпустить.

— Можно я…

Слова сорвались прежде, чем я успела обдумать то, что хочу сказать. Нет. Это слишком дерзко. Эта просьба будет чудовищной ошибкой. Он молчал. Вероятно, не слышал моих слов… Через несколько минут Франциск повернулся ко мне лицом и устало провел ладонью по моей щеке.

— Ты лучшее, что случилось со мной с того момента. Тебе можно все… сейчас… абсолютно все.

Получив его разрешение, я осмелилась на дерзкую просьбу.

— Я бы хотела побывать на могиле твоих родителей.

Он с болью закрыл глаза. Так и знала. Это слишком. Моя просьба не уместна. В конце концов, кто я такая, чтобы просить об этом. Но это было необходимо. Нам обоим, потому что уверена, со дня похорон он ни разу там не был, потому что не может отпустить прошлое. Не может смириться.

— Я не был там с момента похорон.

— Прости, я… не должна была.