Мотылек

День тянулся невообразимо долго. Мы ели, смеялись, танцевали, много болтали. Мужчины ушли на рыбалку на середину озера, пока наш женский состав убирал со стола. Я помогала, как могла, хотя неимоверно устала. Мама сообщила, что завтра рано утром они возвращаются в Россию. Отцу нужно вести дела, а она без него не останется. Виктор также возвращается, он взял один день отгула, чтобы порадовать меня и отпраздновать выписку боевого товарища из госпиталя. Схлопотать кучу пуль. Да я стану настоящей легендой в отделе, когда вернусь! Остается только Алекса. Она вернется в Россию со мной, через неделю. Даже не хочу думать об отъезде. Хорошо, что она полетит со мной, смогу плакаться ей в жилетку, а она будет бить под дых, чтобы не выла на весь самолет. Дружба — лучшее после любви творение Господа.

Усталость и болезнь валили меня с ног. На самом деле, невозможность ходить — не самое страшное. После операции у меня часто болели внутренности и операционные швы, да так, что казалось, они хотят выбраться наружу через поры на коже. Идти я была уже не в состоянии, а все наши мужчины на середине озера в полнейшей тишине ловили рыбу. Меня всегда удивляла мужская дружба. Они могут встретиться, часами пить пиво и молчать, после этого разойтись и считать друг друга лучшими друзьями, а проведенное вместе время — незабываемым. Все потому, что по природе они созданы, чтобы добывать пищу для своей семьи, приходить домой и расслабляться в тишине либо в женщине. Поэтому Вик и Рихард мгновенно нашли общий язык, несмотря на национальные различия и языковые барьеры.

Мама и Алекса помогли мне добраться до комнаты и уложили на кровать.

— Простите, что не могу помочь вам устроиться на ночь.

— Не переживай, милая. Франциск показал, где взять свежее белье и в каких комнатах можно разместиться. Мы разберемся, взрослые девочки, — мама поцеловала меня в щеку и вышла.

Алекса сидела на кровати и улыбалась, глядя на меня.

— Кто бы мог подумать, что эта лекция так круто изменит наши жизни.

— Это самая глубокая мысль, которую я слышала от тебя за последнее время.

Мы расхохотались. Подруга поцеловала меня на ночь и уже собиралась уходить, но я ее остановила.

— Алекса, пожалуйста, как вернется Виктор, передай ему, чтобы не уезжал, не поговорив со мной. У нас не было возможности, а мне очень нужно.

— Хорошо, обязательно ему передам. Отдыхай, подруга.

Она закрыла за собой дверь, а я практически мгновенно провалилась в сон, наплевав на то, что еще и пяти вечера не было. Организм требовал сна, и игнорировать его требование было бесполезно.

Когда я проснулась, за окном светила луна. Темная ночь несла прохладу сквозь приоткрытое окно и заигрывала с занавесками. Франциска не было. На подушке рядом со мной лежал большой цветок гортензии. Как романтично. Я вдохнула нежный аромат и расплылась в улыбке. Интересно, где он? Накинув на плечи его рубашку, которая по прежнему лежала на кровати рядом со мной, я попробовала встать. С каждым разом это удавалось мне лучше и лучше. Придерживаясь за стены, я прогулялась по второму этажу. Четыре спальни, в которых как раз уютно разместились мои родители и друзья. Значит, Франциск не спит. Сомневаюсь, что они с Виктором делят одну койку на двоих. Я вернулась к лестнице и замерла, испытывая панику. В прошлый раз это закончилось плохо. Очень плохо. Но в прошлый раз я чувствовала себя не так уверено и гораздо меньше практиковалась. Резко выдохнув, я вцепилась в перила и сделала шаг. Ноги задрожали, словно покоились на шарнирах. Уняв пляску, я переместила вторую ногу на ступеньку. Ура. Маленькая победа. Одна ступенька готова…

Примерно через десять минут я выучила каменные ступеньки в доме Франциска наизусть. Ровно двадцать пять штук, на одной из них один камушек сколот, возле самой стены. Возможно, там хранится тайник со сладостями или еще что-нибудь такое, что любопытным маленьким обжоркам лучше не показывать. Когда поправлюсь, обязательно исследую его содержимое.

На первом этаже моего мужчины также не оказалось. Я смогла обнаружить его около озера, возле костра. Он пил из большой глиняной кружки и отстраненно смотрел на огонь. Замерев на крылечке, я осеклась. Дальше идти не могу. Если только ползком. Никакой опоры не было. Все или ничего. Я хочу обнять своего мужчину за все, что он для меня сделал. Я зря боялась. Окрыленная желанием сделать приятно дорогому мне человеку, смогла без труда держать равновесие. Шаркая ногами и приминая босяком прохладную траву, я все ближе и ближе приближалась к нему. Услышав шелест травы, он обернулся и замер в изумлении. Но, вопреки моим ожиданиям, не поднялся и не помог мне дойти. Не знаю, то ли благодарить его, то ли разозлиться.

Лишь когда я оказалась около бревна, на котором он сидел, Франциск подал мне руку и подвинулся, чтобы я села рядом.

— Держи, — он протянул мне вторую глиняную кружку с еще горячим напитком.