Конрад решил не вступать с ним в диалог. Ему хватило опыта с Охотником, и теперь он понимал, что мужчина просто пытается вывести его на откровенность, которая затем помогла бы ему Конрада дрессировать.
Через какое-то время Мастер решил, видимо, зайти с другой стороны.
В очередной раз остановившись у койки, на которой лежал Конрад, он произнёс:
— Я освобожу тебя. Если попробуешь выкинуть какой-то трюк, получишь разряд.
Конрад кивнул, не особо задумываясь о том, разглядит ли Мастер его жест.
Эластичные ленты сначала оказались сняты с его ног, а затем и с рук.
Конрад попытался сесть — но тело почти не слушалось его.
— Если всё сделаешь хорошо, — сказал Мастер, пока Конрад судорожно пытался растереть непослушные руки — не столько онемевшие, сколько одеревеневшие от долгой неподвижности, — я не стану привязывать тебя, когда уйду.
Конрад вскинулся. Перспектива понять наконец, где он, немного расширить границы своего мира, сводившегося теперь к одной только койке, придала ему сил.
— Что я должен делать? — внезапно охрипшим голосом спросил он.
— На колени, — прозвучал приказ.
Конрад колебался, но недолго. Дни — или недели — проведённые без движения в темноте — что-то изменили в нём. Всё происходящее казалось сном, и он уже не чувствовал себя собой — студентом Эдинбургского Университета, которому нужно готовиться к семинару по античной драме, подрабатывать, чтобы накопить немного на каникулы, выбирать какие-то билеты и вообще что-либо думать, чтобы устроить свою жизнь.
Античная драма разворачивалась вокруг него во всей красе. Любые естественные потребности справлялись за него — но и мысли его явно не интересовали никого. Он стремительно тупел. Стеснение полностью оставило его.
Нащупав край кровати, Конрад осторожно опустился на колени. Гладкий кафель холодил кожу — теперь когда Конрад мог коснуться его руками, он был уверен, что это именно он.
— Держи руки за спиной, — прозвучал второй приказ.
Конрад послушно убрал руки за спину.
Затем послышалось короткое «вжик», и в губы его ткнулась горячая, пахнущая потом плоть.
Конрад дёрнулся, его едва не вырвало, но рука Мастера тут же схватила его за подбородок и удержала в прежнем положении.
— Соси.
— Я никогда…
— Я знаю. Всё бывает в первый раз.
Ком подступил к горлу Конрада. Он не мог заставить себя — даже обещание освобождения от пут не могло помочь.
— Я не могу, — выдавил он.
Вместо того, чтобы отвечать, Мастер поднёс шокер к его плечу и дал короткий разряд.
— Ты сделаешь это — сейчас или потом. Вопрос только в том, сколько боли перед этим ты перенесёшь.
— Я не смогу.
— Если ты не сможешь сделать этого сам — значит, ты не годишься для той работы, которую мы приготовили для тебя.
— Вы отпустите меня? — Конрад и сам понимал, как наивен этот вопрос, но на всякий случай задал его. — Или убьёте, чтобы я никому о вас не рассказал?
— Ни то и ни то. Тебя отправят в бордель в Дубай. Там твоя добрая воля ни к чему. Ты всё равно будешь сосать и подставлять зад. В крайнем случае — без зубов.
Конрад подавился комом, подступившим к горлу, но всё же приоткрыл рот и попытался обсосать комок плоти, который висел около его губ.
Член Мастера ещё не встал — мягкий, как коровье вымя, прикоснувшись к языку, он вызвал у Конрада новый приступ тошноты.
Конрад попытался подавить его и чуть отстранился, чтобы сглотнуть рвоту. Рука Мастера тут же за волосы попыталась притянуть его к себе.
— Не ломайся, мальчик. Все твои друзья всегда знали, что тебе понравится подставляться и сосать. Даже твой отец видел это в тебе. Я просто помогаю выйти наружу тому, что и без того живёт внутри тебя.
Конрад не расслышал последних слов. Он покачнулся, чувствуя себя Алисой, упавшей в кроличью нору.
Понимание пронзило болью грудь. Он рванулся вперёд, уже не обращая внимания на онемение в руках и ногах. Раньше, чем Мастер успел пустить в ход шокер, Конрад толкнул его к стене и сдавил горло обеими руками изо всех сил.
— Дрянь, — выплюнул он, — какое же ты дерьмо. Я верил тебе…
Последние секунды отозвались новым приступом боли в груди, и хватка Конрада чуть ослабла, а в следующее мгновение дверь распахнулась, послышался грохот сапог. Конрад сдавил шею противника сильней, не в состоянии думать о том, что будет потом.
Кто-то рванул его прочь, заламывая локоть за спину. Конрад продолжал ещё дёргаться и выкрикивать ругательства, когда одному из нападавших удалось воткнуть шприц ему в шею.
Конрад мгновенно обмяк, растворяясь в ставшей его постоянной спутницей темноте.
— Ненавижу тебя, — успел прошептать он.
Глава 9. И снова гнев
Конрад не знал, через сколько времени он снова пришёл в себя. Мысли возвращались постепенно и были путанными. Но как только они обрели достаточную отчётливость, чтобы Конрад вспомнил своё последнее открытие, он застонал.
Отвратительно было осознавать, что этот человек, теперь дрессировавший его, использовавший как вещь — что этот человек был тем, к кому он стремился все последние месяцы, о ком думал целыми днями и мечтал по ночам.
Снова накрыла его острая жалость к самому себе.