Мотылёк над хищной орхидеей

Он явно не собирался помогать. Потому Конрад просто накрыл его руку своей и сам задал темп вверх и вниз. Рей послушно двигал ладонью вслед за его пальцами, а когда Конрад был уже на излёте, чуть придавил основание — но не успел. Сперма брызнула обоим на живот. Анус Конрада запульсировал, сжимаясь, и он задвигался быстрее. Теперь уже и Рей стиснул его бёдра, насаживая изо всех сил, и наконец, выгнувшись дугой, кончил внутри.

Конрад рухнул на него.

Рей впутал перепачканные спермой пальцы в его волосы и слегка помассировал затылок — от этих движений Конрад всегда млел.

— Люблю тебя, — прошептал Конрад.

— И я тебя, малыш.

Рей притянул его к себе и поцеловал.

— Мадам Розенберг, — Конрад пожал руку полноватой, но миловидной женщине, которая ожидала его за столом. Фамилия её будто назло напоминала ему проклятый розмарин, но любые попытки спорить по вопросу о выборе психолога Реймонд отмёл.

— Она отличный профессионал, и я знаю её очень давно, — решительно сказал он.

Конраду оставалось только вздохнуть. В конце концов сам он в подобных вещах не понимал ничего.

— Можно просто Памела, если так вам будет удобней, — сказала та, выбираясь из-за стола. — Чай?

Конрад, поколебавшись, кивнул.

Всё время, пока Памела заваривала чай, он сидел молча и смотрел на неё.

Потом, получив в своё распоряжение чашку, сделал глоток, но всё так же продолжал молчать.

— Рей сказал, вас преследуют… образы, — осторожно начала она, присаживаясь на диван напротив. Несмотря на заметный немецкий акцент, мадам Розенберг говорила на английском очень хорошо.

— Что-то вроде того, — пробормотал Конрад и отвёл взгляд.

Он живо представил, как будет рассказывать этой цветущей, жизнерадостной женщине про подвал… и ему стало нехорошо. Конрад едва удержался на месте, настолько накрыло его желание немедленно сбежать.

— Знаете, — так же осторожно сказал он, — отношения с Реем стали большой неожиданностью для меня. Честно сказать, я их не выбирал — хотя если бы меня спросили сейчас, с кем я хочу быть, я без сомнения выбрал бы его.

Розенберг понимающе кивнула, однако в глазах ее промелькнуло смятение. Она явно ожидала услышать другой рассказ.

— Это всё вышло так резко… И хотя я хочу быть с ним, я потерял всякую возможность видеться с семьёй. Я скучаю по семье. И ещё… мне очень дорого стоило поступление в колледж. И я хочу вернуться туда, но не знаю, как его убедить.

— Такие люди, как Рей, обычно бывают очень уверены в принятых единожды решениях, — всё так же растерянно ответила Памела.

— Это угнетает меня. Я понимаю, что переспорить его будет очень трудно…

Они поговорили ещё. Конрад старательно обходил тему похищения. Для него самого за пределами дома Рея она уходила в некий вакуум глубоко внутри. Затрагивать этот чёрный мешок, спрятанный в его душе, нельзя было ни при ком.

Когда стрелка часов показала три, Конрад поднялся и с улыбкой протянул руку терапевту.

— Спасибо. Мне очень помог этот разговор, — сказал он и направился к двери.

— Ты правда так скучаешь по дому или просто решил заговорить зубы мадам Розенберг?

Конрад резко сел. Разговор снова происходил в постели, но на сей раз в его собственной — Рей сегодня ночевал у него.

— И то, и то, — честно сказал Конрад. — Она всё рассказала тебе? — с усмешкой поинтересовался он.

— Ты поэтому не стал с ней говорить?

— Нет… — Конрад опустил подбородок на руки, лежащие поверх его полусогнутых колен. — Нет, Рей. Прости. Я просто не могу говорить об этом с ней.

Рей какое-то время молчал, подавив первый порыв притянуть Конрада к себе и обнять. Сейчас ему требовалась дистанция, чтобы довести этот разговор до конца.

— Но тебе нужно с кем-то об этом поговорить, — старательно изображая уверенность, произнёс он.

Конрад какое-то время молча смотрел перед собой. Потом облизнул губы и произнёс:

— Понимаешь… первый мастер, который ко мне пришёл, был груб. Я был куском мяса для него. В этом ничего хорошего нет, и я ненавидел его. Мне было страшно. Но всё, что происходило со мной, походило на фильм Бунюэля, который смотришь, несмотря на отвращение и страх, просто не можешь отвести глаз. Из всего, что он делал со мной, только одно запомнилось мне и причинило настоящую боль — когда он заговорил про моего отца.

Конрад сглотнул подступивший к горлу ком и на мгновение прикрыл глаза.

— Я, наверное, такой человек… Меня никогда не пугала физическая боль. Но слова… могут ударить куда больней. Потому что с того самого момента я думал: а что, если он прав?

— Что он сказал? — спросил Рей глухо.

— Он сказал, что и мой отец, и все вокруг меня… всегда знали, что я шлюха.

Конрад замолк. Реймонд тоже молчал.

— Он попал в точку, — тихо продолжил Конрад, — отец всегда говорил, что я лягу под мужика — хотя я не был ни с кем и никогда. Но это не всё… — он снова на какое-то время замолк, собираясь с силами, — понимаешь, я только одному человеку об этом говорил. Тому, кого, как я думал, я любил.

Конрад посмотрел на Рея в поисках поддержки.