Мотылёк (СИ)

Едва за наемной прислугой захлопнулась дверь, из спальни в прихожую выполз кутающийся в халат Май. Омега зевал в ладонь и влажно шмыгал простуженным носом.

— Ты зачем его отпустил? — он, подволакивая ноги, подошел к мужу вплотную и недобро уставился снизу, щурил воспаленные, припухшие веки. — Я больной, на постельном режиме, мне к Ники приближаться нельзя — заражу.

Март мягко приобнял любимого, — тот вяло затрепыхался, отпихиваясь, — и чмокнул в горячий, покрытый липкой испариной лоб.

— А тебе и не надо, — ответил с невеселой улыбкой. — Я сам справлюсь. Меня Микиса много чему сегодня научил.

Май чуть отстранился и быстро облизнул пересушенные температурой губы.

— Почему ты ничего не спрашиваешь про молоко? — омега пытливо смотрел снизу, не моргая. — Я с утра Ники титей не кормил и не сцеживался. Думаешь, надо сцедиться, пока мне получше? А то ведь перегорит…

Март не знал, пожал плечами. В принципе, альфа неоднократно слышал, что титевое вскармливание куда полезнее, чем искусственные молочные смеси, укрепляет детский иммунитет, но…

— А ты сам-то хочешь кормить Ники титей, котенька? Мне показалось, тебе тяжеловато…

Вопрос явно застал Мая врасплох. Юный папочка громко икнул и широко распахнул до этого упорно слипающиеся глаза.

— Прости… Что? — переспросил он неверяще. — Что значит — я хочу?! У меня разве есть выбор?! — Март подтвердил «да», и омега резко нахмурился. — Ты шутишь… — сипло протянул он, отступая на шаг.

Альфа тряхнул головой «Не шучу», и Май дернул кадыком, сглатывая. Его осунувшееся, остроскулое, обрамленное спутанными светлыми волосами лицо застыло потрясенной маской.

— М-м-м, — парнишка вскинул руку и нервно потер подбородок, в его зрачках затеплились непривычные для Марта ласковые искорки. — Раз не шутишь… Тогда спасибо, пожалуй…

Миг, и омега, развернувшись, удалился в сторону ванной.

Сцеживаться после наскоро принятого душа Май не стал — запаковался обратно в халат и по стеночке вернулся в спальню, лег под одеяло. На спящего в гостиной, в коляске-люльке, сына омега не взглянул даже одним глазком.

Март принес отчаянно сморкающему в туалетную бумагу нос больному горячий чай и жаропонижающие таблетки и присел возле него на край постели.

— Давай я расскажу тебе о Микисе? — альфе отчаянно, до зубовного скрежета хотелось, чтобы муж прекратил, наконец, мрачно зыркать исподлобья и хоть мимолетно, но ему улыбнулся. — Вы сегодня толком и не познакомились…

Милостиво позволивший усадить себя на подушках Май принял в ладони чашку с чаем и задул на парящее питье.

— Это омега, — парень и мужчина замерли глаза в глаза, у блондина Мая — темно-серые, у шатена Марта — бархатно-карие. — Молодой, привлекательный, стройный омега. Почему не бета, в няни обычно бет берут?

Уловивший в гнусавом голосе любимого скрытые ревнивые нотки Март с трудом сдержал довольную дрожь, — ура, он не настолько безразличен мужу, как тот изображает, фокус с наймом Микисы удался, — и подчеркнуто надрывно вздохнул.

— А тебе разве не все равно, омега или бета? — осведомился с легкой ехидцей.

Май набычился и зазыркал гораздо пламеннее, чем раньше.

— Это и мой дом тоже, — буркнул он, неэстетично пуская из ноздри зеленоватую соплю струйкой. — Я не позволю устраивать здесь бордель.

Март не стал ничего отвечать тихо бесящемуся больному, придвинулся большущим котом, поцеловал его, не побрезговав сопли, в пылающую лихорадочным румянцем впалую щеку, вскочил и вышел из спальни, прикрыл за собой без стука дверь. Не без оснований подозревающий — началась бессонная тяжелая ночь укачиваний и выносящего мозг младенческого ора, мужчина спешил к оставленному в гостиной, вроде, проснувшемуся, издающему непонятные, кряхтящие звуки Ники.

Ночь пролетела для Марта бешеной круговертью из бутылочек с молочной смесью, грязных подгузников, срыгиваний и беспрерывного младенческого ора. Май из спальни почти не показывался, чихал и кашлял за закрытой дверью в одиночестве, а если вдруг и показывался, по нужде или попить, то его голову украшали меховые, закупорившие уши синие беруши. Надрывающийся криком сын, похоже, юного папу интересовал мало — вопит и вопит, младенцы всегда вопят. Пару раз, когда омега тенью проскальзывал мимо гостиной на кухню и обратно, Март ловил на себе бросаемые им из темноты прихожей изучающие, нечитаемые взгляды. Странно, вроде раньше Май никогда не присматривался к мужу, ни украдкой, ни открыто, просто ненавидел и отталкивал всеми силами, ну, конечно, исключая пять суток его проведенной вместе с альфой единственной течки после свадьбы…

Вышагивающий туда-сюда свихивающимся от младенческих криков маятником с Ники на руках Март отвечал на эти взгляды поощряющими теплыми улыбками, и Май тут же исчезал. Что творилось у мучимого температурой и ознобом парнишки в голове, Бог знает.