Мотыльки

Сколько пришлось ему пройти в своих поисках? Он не боялся блуждать сквозь гнилой и пропахший тленом воздух, среди всей этой тёмной молоди ужасной королевы ночного мрака. Как настоящий бывалый охотник, он взял след и достиг своей цели, спас меня, погубив собственного брата, но иначе в этом жестоком мире выжить у всех нас бы уже не получилось!

– Если б ты не звал и не кричал, никогда бы не нашёл, – коснулась его рука моих волос, – Идём поскорее! – проговорил он, спешно перезаряжая ружьё, – Антон караулит дом, ждёт нас.

Не то от прерванного ритуала, не то на звук выстрела сюда уже, совсем не страшась, неслось несколько небольших особей. Когда они неслись прыжками, как призрачные чудовища торфяных болот Баскервиль-Холла, проклятое зверьё уже не шаталось и не ковыляло, а двигалось за счёт скорости довольно уверенно, вселяя жуть и дрожь в наши и без того перепуганные души. Благодаря этому адскому полнолунию их, так или иначе, было видно среди величавых деревьев, безучастных молчаливых свидетелей того, что ни во снах, ни на яву узреть не пожелаешь даже своему самому заклятому врагу.

К нам бежали блеющие выродки, немного помельче тех, что приходили к нам, эти бы не смогли перешагнуть наш забор, но зато им было куда удобнее направить свои рога. Похоже, какая-то такая тварь и боднула в бок тогда на охоте дядю Олега. А теперь они начали преследовать нас, хищно лязгая всеми своими пастями с непроглядно–чёрного тела в гуще жёстких ворсинок и бессчетного множества алых глаз. Мы укрывались за деревьями и слышали, как их массивные рога вонзаются в плотные стволы, а хоботы на головах пытаются те высвободить.

Папа присел на одно колено и, прицелившись, выстрелил, заставляя одну бежавшую мерзость споткнуться и пролететь под своим весом несколько метров по земле. Думаю, попал чётко в колено, что при десятке или более ног даже в ночном лесу было не сверхсложной задачей. Пока она поднималась, он тоже успевал перезарядиться и выстрелил снова. От такого близкого и оглушительного грохота у меня заболело в ушах и я прижал к ним ладони.

Подумалось, что папа зря взял своё ружьё, лучше бы из дома с собой вытащил оставленное дядей – ведь двуствольное перезаряжать куда реже, но зато, с другой стороны, из своего привычного «ИЖа» он в самый ответственный момент, там, на поляне, хотя бы чётко сумел прицелиться и выстрелить, не задевая меня.

– Что стоишь-то? Бежим! – скомандовал он, видя, что раз за разом, сколько в отродье ни пали, прыть этого молодняка не угасает.

Может, крупные зрелые особи и отступали с наших участков, а эти, небольшие, похоже, были более злобные, может, более глупые или слишком голодные, вдруг им уже в лесу пищи на всех не хватает, сколько ещё отродий собирается породить та кишащая богиня хаоса?! Мы всё ещё не знаем об этих тварях ничего… Хотя было кое-что, о чём бы я хотел дома рассказать и Антону, и папе.

Личные наблюдения, не более того. Я сам был ни в чём не уверен, да и захотят ли они вообще меня слушать, поверят ли, но наш староста-председатель действительно был прав. Мы бежали, что было сил, натыкаясь на крапиву, колючую ежевику, едва не налетая на древесные стволы, петляя, хоть как-то среди паутины, торчащих коряг корневищ и лесных зарослей, двигались на свет костров, что уже виднелся сквозь рощу.

Я так боялся поднять свои глаза к небу, чтобы увидеть осталась ли вопиюще отвратительная проклятая богиня парить в воздухе над поляной, не имея даже крыльев, как мне казалось, или же преследует нас. Как реагирует она на прерванный ритуал в её честь, на наш побег, на то, что мы отстреливаем её неказистое потомство…

Какие-то чудища от нас отстали, какие-то нет. Иные бы преследовали, но спотыкались, переворачиваясь по нескольку раз в падении, или глубоко застревали в коре, так что двигаться дальше уже не могли. Я не видел точно, убил ли отец хоть кого-то, но он всё же постоянно перезаряжал ружьё и делал остановки, чтобы прицелиться.

На очередной такой раз пока он стрелял в одно из бегущих созданий, его подбросило подбежавшее другое. Я в панике закричал, не зная, что делать. Застыл на месте от охватившего меня душащего паралича ужаса. Ружьё разломилось от удара о соседнее дерево, папа отлетел вместе с клацающим зловонным монстром, а потом дикая тварь впечаталась в раздвоенный молодой ствол бука, сотрясая его, но не в силах выдрать с корнем и вытащить оттуда свои витиеватые рога.

Папа с трудом поднимался, прислоняя ладони к израненному бедру и торсу, рубаха быстро обагрялась расширявшимися алыми пятнами, что было видно даже ночью, в ярком взоре подглядывавшей за нашими страданиями луны. Было видно, что второй рукой он держится за позвоночник, видимо, ещё и ушиб спину, а голова моталась по сторонам, скорее всего, в поисках ружья.

– Оно раскололось! – крикнул ему я, что было сил, – Ты ранен?

– Не стой столбом! Домой беги, живо! – велел он мне и как мог, ковылял следом.