Мозаика Парсифаля

— Несколько лет тому назад мы с Антоном совершили преступление, — начал журналист, разглядывая свой бокал. — Причем для нас самих оно было гораздо более серьезным, чем для любого суда, а суд в этом случае, поверьте, был бы предельно суров. Нас оставили в дураках... «облапошили», если употребить вульгаризм, или, если хотите, «ввели в заблуждение». Пожалуй, наиболее точно сказать: «предали». Сам факт того, что это произошло именно с нами, с двумя старыми прожженными прагматиками, — просто не укладывался в голове. И тем не менее это произошло. — Александер допил бокал и поставил на столик рядом с креслом. — Дело было так. Однажды мне позвонил некий человек из Торонто. Не знаю, почему именно мне. Может, он знал о моих дружеских отношениях с Мэттиасом, может, сыграло свою роль мое положение в Вашингтоне, короче, этот человек сообщил, что он раздобыл фальшивый паспорт и летит в Вашингтон. Он сказал, что является советским гражданином, ему немного за шестьдесят, он занимает сравнительно высокий пост в государственном аппарате и решил бежать на Запад. Человек спросил, не могу ли я свести его с Энтони Мэттиасом. — Журналист умолк и подался вперед, крепко обхватив пальцами подлокотники кресла. — В те дни все уже понимали, что Мэттиаса ждет экстраординарное будущее, его влияние возрастало с каждой опубликованной им статьей, с каждой поездкой в Вашингтон. Я организовал встречу. Она состоялась в этой самой комнате. — Александер откинулся на спинку кресла и продолжал, не глядя на своих гостей. — Этот человек предложил первоклассную информацию. Он обладал широкими познаниями в советских делах. Через месяц он уже работал в государственном департаменте. Спустя три года Мэттиас стал специальным помощником президента, а еще через два — государственным секретарем Соединенных Штатов. Человек, прибывший из России через Торонто, по-прежнему трудился в госдепе. Его способности получили высокую оценку, и он заслужил право знакомиться с чрезвычайно секретными документами, включая важнейшие материалы Отдела стран Восточного блока.

— Когда же вы узнали правду? — спросил Хейвелок.

Журналист коротко взглянул на него и негромко ответил:

— Четыре года назад. И опять в этой комнате. Перебежчик попросил о встрече с нами обоими. Он заявил, что хочет сделать срочное и чрезвычайно важное заявление, ждать нельзя, и мы ради встречи с ним должны изменить распорядок нашего вечера. Он сидел на том же месте, где сейчас сидит мисс Каррас, и рассказывал свою историю. На самом деле он был советским агентом и в течение шести лет передавал в Москву весьма важную информацию. Но с ним что-то произошло; он сказал, что больше не в силах играть свою роль. Он слишком стар, устал и постоянное психологическое напряжение ему уже не по плечу. Он хочет исчезнуть.

— А поскольку вы с Антоном — «прожженные прагматики» — полностью отвечаете за то, что происходит в течение этих шести лет, он от вас вытребовал все, что хотел. В обмен на молчание, — резко произнес Майкл, испытывая омерзение от этой грязной и идиотской истории. — Бог его наказал.

— Это еще не все, хотя вас можно в каком-то смысле понять. Звезда Энтони Мэттиаса находилась в зените, он перекраивал глобальную политику, добивался прочных соглашений и разрядки международной напряженности. Он работал для того, чтобы земной шар стал немного более безопасным местом для его обитателей. Открытие истины явилось бы политической катастрофой. Скандал уничтожил бы его... и все то доброе, что он нес вместе с собой. Лично я привел самые убедительные аргументы в пользу сокрытия истины.

— Полагаю, вам не потребовалось много времени, чтобы убедить его, — заметил Хейвелок.

— Гораздо больше, чем вы думаете, — ответил Александер. В его голосе можно было уловить нотки гнева. — Вы, кажется, запамятовали, каким человеком он был.

— Возможно, что я никогда по-настоящему и не знал этого.

— Вы сказали — «это еще не все», — вставила Дженна. — Что же дальше?

Прежде чем продолжить, пожилой журналист не отказал в удовольствии подробно оглядеть ее.

— Этот человек получил приказ, с которым он не мог и не хотел согласиться. От него потребовали подготовить серию материалов по Восточному блоку и представить их Антону таким образом, чтобы тот вынужден был потребовать морской блокады Кубы и объявления президентом боевой готовности.

— Ядерной?

— Да, мисс Каррас. Повторение карибского кризиса шестьдесят второго года, но в более острой форме. «Разоблачительные» аналитические записки должны были быть подкреплены фотографиями, демонстрирующими ударные ядерные ракеты в джунглях южного побережья Кубы, — своего рода первый эшелон надвигающейся угрозы.

— Но зачем все это?

— Геополитическая ловушка, — отреагировал Майкл. — Если бы Мэттиас попался в нее, ему конец как политику.