Читаем Мозг и сознание. Разгадка величайшей тайны человеческого мозга полностью

Недавно команда Комисарука обнаружила повышенную активацию ПФК в кульминационный момент женского оргазма – чего не отмечали в предыдущих исследованиях. Удивительно, но это также выявили у тех, кто может достичь оргазма при помощи одной только мысли. Поскольку о фантазиях и воображении нередко говорят как о части сексуального опыта, Комисарук и его коллеги задались вопросом, может ли ПФК играть ключевую роль в создании физиологической реакции с помощью одного только воображения.

В экспериментах Комисарук показал, что ПФК особенно активна, когда кто-то воображает сексуальное прикосновение, а не когда испытывает прикосновение на самом деле. Он предположил, что эта повышенная активация может отражать воображение, фантазию или, возможно, некоторый когнитивный процесс, который помогает управлять так называемой нисходящей регуляцией – прямой регуляцией физиологических функций мозгом – к нашему собственному удовольствию.

Однако когда Яннико Георгиадис и его коллеги из Гронингенского университета в Нидерландах провели аналогичные эксперименты, они обнаружили, что во время оргазма та же самая область мозга отключалась. В частности, они увидели значительную дезактивацию в зоне ПФК, называемой левой орбитофронтальной корой (ОФК).

Георгиадис утверждает, что ОФК лежит в основе сексуального контроля – и, вероятно, оргазма можно достигнуть, только если, образно говоря, отправить ее в отпуск. Он предполагает, что эта дезактивация может быть самым ярким примером «измененного состояния сознания» – потери контроля, которую еще не замечали при других видах деятельности.

Расхождения между работами Георгиадиса и Комисарука могут объясняться просто – вероятно, это два разных пути к оргазму, активируемых различными методами стимуляции. В то время как участники исследований Комисарука для достижения оргазма мастурбировали, испытуемых Георгиадиса стимулировали их партнеры. Возможно, с партнером легче отпустить контроль и достичь оргазма. Или же наличие партнера может делать нисходящую регуляцию ощущений и удовольствия менее значимой для кульминации.

Комисарук соглашается. Он надеется однажды использовать биологическую обратную связь, чтобы позволить женщинам, которые не испытывают оргазм, пронаблюдать за деятельностью своего мозга в режиме реального времени в ходе стимуляции гениталий. Эта надежда состоит в том, что эта обратная связь может помочь им манипулировать активностью своего мозга таким образом, чтобы приблизить ее к оргазменному паттерну активности. Он также считает, что дальнейшие исследования оргазма – и роли ПФК – дадут столь необходимую информацию о том, как мы можем использовать только мышление, чтобы контролировать другие физические ощущения, такие как боль. Ведь каким бы замечательным не был наш сознательный контроль, умение время от времени отпускать его могло бы вылечить множество болезней.

Как ЛСД влияет на сознание

[1]

Спустя три четверти века после того, как химик Альберт Хофманн случайно проглотил ЛСД и испытал его расширяющие сознание эффекты, визуализация мозга подарила исследователям первый беглый взгляд на то, как он оказывает свое глубокое воздействие на сознание.


Одним из наиболее примечательных аспектов психоделического опыта является феномен растворения эго, при котором употребляющие чувствуют себя несколько отделенными от самих себя. Изучение того, как устойчивое в норме чувство собственного «я» разрушается, может рассказать нам, какие нейронные механизмы создают эту неотъемлемую часть человеческого опыта.

Робин Кархарт-Харрис из Имперского колледжа Лондона дал 20 испытуемым в один день принять 75 микрограмм ЛСД, а в другой день – плацебо. Затем испытуемые ложились в сканер, а мозг визуализировали тремя различными методами, которые вместе создали всеобъемлющую картину нейронной активности как под наркотиком, так и без.


Страна грез и фантазий без наркотиков

Фантастический опыт измененного состояния сознания без прибегания к галлюциногенным наркотикам? Нет проблем. Каждую ночь мы ныряем в такое состояние, когда спим, хотя это трудно оценить в силу того неудобного факта, что мы находимся без сознания.

Уделите более пристальное внимание переходному этапу, когда вы начинаете засыпать, известному как гипнагогия, когда необычайно распространены галлюцинации, и, возможно, вы сможете достичь этого внетелесного состояния.

Перейти на страницу:

Все книги серии New Scientist. Лучшее от экспертов журнала

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Монахи войны
Монахи войны

Книга британского историка Десмонда Сьюарда посвящена истории военно-монашеских объединений: орденам тамплиеров и госпитальеров, сражавшимся с неверными в Палестине; Тевтонскому ордену и его столкновениям с пруссами и славянскими народами; испанским и португальским орденам Сантьяго, Калатравы и Алькантары и их участию в Реконкисте; а также малоизвестным братствам, таким как ордена Святого Фомы и Монтегаудио. Помимо описания сражений и политических интриг с участием рыцарей и магистров, автор детально описывает типичные для орденов форму одежды, символику и вооружение, образ жизни, иерархию и устав. Кроме того, автор рассказывает об отдельных личностях, которые либо в силу своего героизма и выдающихся талантов, либо, напротив, особых пороков и злодейств оставили значительный след в истории орденов.

Десмонд Сьюард

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература