Мозгоправы. Нерассказанная история психиатрии

В 1943 году он окончил медицинский факультет Нью-Йоркского университета. Тогда психиатрия и научные исследования в этой области напоминали пустошь, выжженную теорией Фрейда. Но интеллект Кляйна не позволил ему заниматься тем, что казалось научным фарсом, поэтому с самого начала карьеры он принялся искать способ вылечить больных при помощи препаратов. Сперва набор средств будущего психофармаколога был ограничен: только седативные и транквилизаторы. Он все их тщательно исследовал. Кляйна не устраивало то, что в его распоряжении нет действенных лекарств, поэтому сосредоточил внимание на других областях медицины. Его заинтересовала раувольфия змеиная: в Индии ее использовали в качестве успокоительного (в том числе сам Ганди). В 1950-е годы Кляйн проводил эксперименты на пациентах с шизофренией, назначая им резерпин – экстракт этого растения. Первые результаты оказались многообещающими, но его опыты затмило внезапное появление хлорпромазина.

Кляйн перешел к изучению новых психоактивных компонентов. В 1959 году появилась серия его важнейших публикаций об ипрониазиде – препарате, который используется для лечения туберкулеза и, кроме того, показал себя как эффективный антидепрессант. Исследования Кляйна выявили совершенно новый класс антидепрессантов, принцип действия которых отличается от принципа действия имипрамина. Их назвали ингибиторами моноаминоксидазы (МАО) – на этот раз ученым был известен механизм работы препарата. Данное открытие наделило Кляйна огромным влиянием в научных кругах. Благодаря этому исследованию он стал единственным ученым, которому дважды присудили престижную премию Ласкера за клинические медицинские исследования.

В конце 1950-х – 1960-е годы Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов стало одобрять для использования все больше и больше психотропных препаратов. Кляйн охотно опробовал их на своих пациентах в Нью-Йорке. В то время большинство психиатров на Манхэттене практиковали бесконечное лечение разговорами, следуя заветам Фрейда. Кляйн же смело назначал новейшие лекарства (порой в очень необычных сочетаниях), чем значительно сокращал продолжительность, количество и частоту терапевтических сессий.

В 1960 году журнал Life назвал его «пионером новой медикаментозной терапии психических расстройств». Другие медики признавали заслуги Натана Кляйна, а престижные научные сообщества принимали его в свои ряды. Пожалуй, именно Натан Кляйн в большей мере поспособствовал тому, что в штате Нью-Йорк пациентов перестали держать на принудительном лечении в больницах для душевнобольных. Опираясь на выдающиеся результаты исследований в области фармакологии, он предложил губернатору Нельсону Рокфеллеру концепцию охраны ментального здоровья, основанную на использовании лекарственных препаратов. Эти обсуждения совпали с появлением закона «Об общественном психическом здоровье», который Джон Кеннеди принял в 1963 году. Знаменитости и политики хотели посещать сессии Кляйна, а пресса нередко писала о нем хвалебные статьи. Его стремительно приобретенная популярность демонстрировала изменения в психиатрии и охране ментального здоровья, происходившие под влиянием новых лекарств. Однако здесь же таились и опасности столь быстрой экспансии препаратов.

Я познакомился с Натаном Кляйном на пике его карьеры – в 1977 году, на конференции по психофармакологии во Флориде, спонсором которой выступил Национальный институт психического здоровья. В то время я второй год проходил ординатуру по психиатрии, и наставник отправил меня в отель Sonesta в Ки-Бискейне, чтобы я представил результаты наших исследований нового нейролептика.

На конференции присутствовало человек триста: научные сотрудники, исследователи из Национального института психического здоровья, представители фармацевтических компаний. Вечером первого дня устраивали фуршет на веранде с бассейном и видом на пляж. Я подошел ближе к собравшимся и увидел картину, которая до сих пор жива в моей памяти. На одной стороне веранды стояла шумная толпа: частые гости конференций, одетые в шорты, купальники и футболки, оживленно болтали друг с другом. На другой стороне расположился Натан Кляйн: облаченный в летний костюм, он с царственным видом полусидел на шезлонге, в одной руке держа коктейль, а другой отдавая распоряжения окружающим. Вокруг сновала целая свита. Казалось, будто монарх дает аудиенцию своим поданным.

Незадолго до конференции я прочитал статью в журнале Archives of General Psychiatry об исследовании Кляйна: он назначал пациентам с шизофренией новый препарат – бета-эндорфин – и добивался значительного улучшения их состояния. Его открытие было поразительным. На тот момент все известные нейролептики относились к разным модификациям хлорпромазина. Бета-эндорфин, в свою очередь, является совершенно иным типом соединения – нейропептидом, который вырабатывается в организме человека естественным образом. Оказалось, что после совершенно нового класса антидепрессантов (ингибиторов МАО) Кляйн открыл совершенно новый класс нейролептиков.