Читаем Мозговой трест. 39 ведущих нейробиологов – о том, что мы знаем и чего не знаем о мозге полностью

Процесс обработки визуальной информации в нейронных цепях сетчатки удобнее всего представить как преобразование соответствующих «рецептивных полей» нейронов[135]. Этим термином обозначают определенный участок зрительного пространства и модель зрительной стимуляции, которая сильнее всего возбуждает нейрон. Рассмотрим реакцию колбочки, то есть изменение электрического потенциала ее клеточной мембраны. Клетка будет реагировать только на свет из определенного участка, который фоторецептор «видит» в зрительном пространстве. Эта реакция монотонна. Повышение яркости света в рецепторном поле будет усиливать ее, пока не произойдет насыщение. Этот крошечный участок зрительного поля с монотонной реакцией и такие же участки для каждого из приблизительно 120 миллионов фоторецепторов определяют рецептивные поля на входном уровне цепи сетчатки. На выходе ганглиозные клетки объединяют реакции некоторого количества фоторецепторов, от единиц до сотен. Таким образом, свет, который попадает в рецептивное поле любой из колбочек, посылающих сигналы ганглиозным клеткам, влияет на ответный электрический потенциал клетки. Но этот эффект нельзя назвать монотонным, и он не является простой суммой сигналов от колбочек. Входящие сигналы организуются по схеме круговой симметрии, по принципу противостояния центра и периферии. Сигналы из центральной части складываются, так что попадающий на эти участки свет изменяет электрический потенциал ганглиозной клетки сетчатки в одном направлении. Входящий сигнал с кольцеобразной периферии имеет другой знак — и электрический потенциал ганглиозной клетки сетчатки изменяется в другую сторону. Связи между клетками также зависят от типа колбочки. Так, ганглиозная клетка может возбуждаться от красного света в центре и затормаживаться от зеленого света на периферии или возбуждаться от синего света в центре и затормаживаться от желтого на периферии. Эта сложная схема реакции с противопоставлением центра и периферии определяет рецептивное поле ганглиозной клетки сетчатки на выходе. Важный класс таких клеток, получивший название центральных магноцеллюлярных, активно реагирует на яркое пятно в центре, но их активность подавляется яркими пятнами на периферии, независимо от цвета. При равномерном освещении или даже постоянном градиенте яркости по всему рецептивному полю центр и периферия, по сути, нейтрализуют друг друга, и клетка молчит. На примере этих клеток мы рассмотрим, как при обработке зрительной информации глазом отображается структура видимого мира (рис. 6).

РИС. 6. Рецептивное поле центральной магноцеллюлярной ганглиозной клетки сетчатки. (А) Схема рецептивного поля. Клетка получает входящие сигналы от группы колбочек, чувствительных к красному, зеленому и синему свету, которые расположены в центре (обозначены белыми кружками). Сигналы от них складываются, формируя реакцию центра «Включено». Эти входящие сигналы компенсируются сигналами от группы колбочек, чувствительных к красному, зеленому и синему свету, которые расположены на периферии (черные кружки). Знак этих сигналов противоположен знаку сигналов от центральных колбочек, и они формируют реакцию периферии «Выключено». (В) Реакция этой клетки на свет. В нормальном состоянии клетка возбуждается с определенной частотой — это регулярные нервные импульсы. В момент времени, обозначенный жирной черной линией, пятно света попадает в центр, и частота импульсов повышается (верхний ряд). Если пятно света попадает на периферию, импульсы следуют с меньшей частотой или совсем исчезают (средний ряд). Возбуждение от центра и торможение от периферии практически компенсируют друг друга, так что большое пятно, захватывающее все рецептивное поле, не вызывает изменений в частоте импульсов (нижний ряд)

Перейти на страницу:

Похожие книги

Гиперпространство. Научная одиссея через параллельные миры, дыры во времени и десятое измерение
Гиперпространство. Научная одиссея через параллельные миры, дыры во времени и десятое измерение

Инстинкт говорит нам, что наш мир трёхмерный. Исходя из этого представления, веками строились и научные гипотезы. По мнению выдающегося физика Митио Каку, это такой же предрассудок, каким было убеждение древних египтян в том, что Земля плоская. Книга посвящена теории гиперпространства. Идея многомерности пространства вызывала скепсис, высмеивалась, но теперь признаётся многими авторитетными учёными. Значение этой теории заключается в том, что она способна объединять все известные физические феномены в простую конструкцию и привести учёных к так называемой теории всего. Однако серьёзной и доступной литературы для неспециалистов почти нет. Этот пробел и восполняет Митио Каку, объясняя с научной точки зрения и происхождение Земли, и существование параллельных вселенных, и путешествия во времени, и многие другие кажущиеся фантастическими явления.

Мичио Каку

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука