Можно всё

Из приоткрытого окна нещадно хуярит ледяной ветер. Еще недавно я был с ней. Она знает, что у меня не все дома, знает, что мне здесь не место. Она все понимает, я же вижу. Вот только почему на вопрос «о чем думаешь?» я вновь отвечаю, что ни о чем? Молчим. Теперь ты знаешь больше, чем все. Не передумала?

4.45. Тем временем город умер. Пора спать. Своим поступком три года назад я наломал немало дров, о многих из которых еще даже не догадываюсь. Сложу-ка их однажды в новый костер. И чем бы он ни стал – пусть себе горит. Всем мир».

С улыбкой сочиняю ответное письмо и выкладываю в свой блог:

Привет, Никита.

Сижу в магазине Apple. Первом на свете, в Пало-Альто. Пытаюсь вытащить из старого ноутбука фотографии и видео еще с Южной Америки. Он слишком тяжелый, чтоб тащить его с собой дальше. Рядом кряхтит несчастный японец. Он явно уже проклял небеса за то, что в качестве клиента ему русской рулеткой досталась я. Народ вокруг гудит, словно взбунтовавшийся улей. И твой текст как капельница – с каждым падающим сверху словом прочищает кровь. Доставкой на дом, за которую я даже не платила. На миг я вырываюсь из своего мира и, чтобы лучше вникнуть, продолжаю читать твое письмо вслух. Японец все равно ничего не понимает. Первая версия письма была совсем другой. Ее я тоже читала вслух, еще в Сакраменто, на мягком полу. Тут очень любят ковры, а я ненавижу сидеть на стульях, так что мне на руку.

Мне нравится это выражение на английском: «I feel you».

«Я тебя чувствую». Иногда звучит лучше и уместнее, чем просто «понимаю».

«Представляешь, Даш…»

Представляю, Никит. Знаешь, у меня от непонимания другими есть свое лекарство. Когда я нахожусь не в своей тарелке, успокаиваю себя тем, что эта самая тарелка у меня хотя бы есть. Значит, я хоть знаю, кто я. И то, что в данный момент вокруг меня чужие люди, становится не так уж важно.

От лайков член не растет. И даже сиськи против гравитации вверх не поднимаются. И что бы ни говорили ученые, мы-то с тобой точно знаем. Мне вспомнилось, как мы с Лесей и Виталиком, этими «Hello, friend» ребятами, ночевали на обрыве в их маленькой тачке где-то на севере Калифорнии. Холодно, тихо. Только звезды, ветер, лес и океан. Точим гранаты, что они натырили в полях еще до нашей встречи. И что-то о тебе зашла речь. Я-то тебя меньше суток знала, а ребята с набитой рукой блогеров следили за твоими мыслями уже не первый год. И Леся в доказательство, что ты хороший парень, тогда сказала одну фразу, застрявшую в моей голове.

Она сказала:

– Даш, вот кто-кто, а уж Демин точно все про себя знает.

«Как хорошо, если так», – подумала я.

Вокруг так мало тех, кто, что там об устройстве мира, хотя бы самого себя знал бы.

От твоей идеи сбросить телик из окна вспомнила, как мы на крыше эту песню пели. Ты прикинь, там все это время была подсветка балкона! Такая неоновая, ох*енная, всех цветов радуги, стоило только в розетку воткнуть! А я не знала. Вот и остались заснятые видео в кромешной темноте. Только свечка на столе, маяк на «Алькатрасе» да полная синяя луна. «Просто синяя», – прошептал томный голос Моисеева в моей голове.

Не передумала? Нет, не передумала. Ты и сам это знал еще в тот момент, когда печатал вопрос.

Из победителя в слабака. Я знаю этот синдром. И ты знаешь, что я знаю. В отличие от тебя я каждый год возвращалась «домой» и проверяла силы этого откормленного зверя на своей шкуре. Так что поверь, когда я тебе скажу: этот город, как черная вдова, уже бежит за тобой по своей липкой паутине. Он торопится сожрать свежее мясо. И останься ты подольше – начнешь забывать, кто ты, и терять веру в себя.

Но я-то знаю, что…

Никто не отнимет у тебя плащ, Никита. Не сломает штурвал. Это твое море. И скоро Москва с ее коробками останется очень далеко за горизонтом, рассеянным пауком света в темноте. А ты с первым шумом волн забудешь, что вообще в ней был. Забудешь выкипевший суп. Забудешь дорогие машины и серость лиц прохожих. Забудешь о том, что кто-то пытался навязать тебе свои «хорошо» и «плохо» и требовал от тебя того же. Муравейник продолжит жить. Но это его история, и ты в ней всего лишь прохожий. Тебя же ждут русалки и осьминоги, пираты и портовые шлюхи, мудрецы и бомжи, которые почему-то не моются, даже когда есть возможность. Тебя, в конце концов, жду я. С бутылкой рома «Малибу» (мне плевать, что он бабский, мне нравится), без костыля и все еще с двумя глазами.

Так что попутного ветра, капитан Грустных морей. Сектор «приз» впереди. Белая комната с большим кожаным диваном, огромным баром, кучей травы и dvd-дисками, где вся твоя жизнь. Я уверена, там, наверху, твой запрос был принят.

P. S.: А дрова ломать нужно. Без дров мы на этой планете просто замерзнем.

* * *