Можно всё

Знаешь это выражение – «отвести душу»? Вот какую роль в моей жизни сыграла Стейси. За время обучения в Стэнфорде она успела пожить в нескольких коммунах. Непонятно, как мы умудрились ни разу с ней не пересечься раньше. Она переехала из Москвы в Америку в десять лет, при этом ее русский звучал грамотнее большинства моих знакомых. В нём законсервировались выражения, пословицы и поговорки, которые мы уже давно заменили дешевым сленгом. Оттого было приятно ее слушать.

Как-то так само по себе вышло, что я осталась у нее на несколько дней. Нам обеим не терпелось поговорить с кем-то на родном языке. Но дело было не только в этом. Мы просто сошлись. Она безумно напоминала мне мою близкую подругу, Элеонор. Дни рождения чуть ли не в один день, такой же цвет волос, те же черты лица, выбор гардероба, те же любимые цвета, те же шутки. Она была невероятно умной и доброй. У девочки в ее двадцать пять было три патента. Извещение о получении одного из них пришло ей на почту, пока мы вместе ехали в такси на очередную вечеринку. Если бы не это временное стечение обстоятельств, я бы никогда об этом и не узнала, потому что она скромна и не стала бы хвастаться. Иногда я забываю, какие умные люди меня окружают всё это время. Все выходцы из Стэнфорда. Дети Силиконовой долины. На моих глазах они в буквальном смысле слова вершили историю. Совершали открытия, пока я сидела на полу в их кабинетах и уплетала бесплатные обеды за счет университета. Будь на моем месте человек эрудированный, он бы, наверное, закидал их всех вопросами. Я же с ними просто зависала, курила траву, смотрела сериалы перед сном и обнималась.

Несколько дней подряд мы ходили завтракать в одну и ту же кафешку на углу 24-й и Harrison. Там делали вкусный кофе с лавандой и бейглы с лососем. Я готова была сосать лапу весь день, но отказаться от такого завтрака не могла.

Стейси жила на Misson, самом дорогом и старом районе города. Все стены здесь были исписаны граффити. На улицах мексиканцы предлагали фрукты. Изначально это был район мексиканцев, но белые воротнички их вытеснили. Вся 24-я улица – это бесплатная картинная галерея…

За нашим утренним кофе я читала Стейси свои истории. Она настолько расчувствовалась, что пару раз мне показалось, что она заплачет.

Днем мы делали свои дела за ноутбуками в кафе хакеров, а на вечер придумывали какую-нибудь программу развлечения. Стейси знала город как облупленный. В первый вечер мы вооружились буррито в ее любимом ресторанчике и пошли вверх на один из семи холмов города любоваться закатом. Не понимаю я эти буррито: как можно есть рис в лаваше? Какой-то неадекватный замес продуктов происходит в этом сбежавшем из Мексики ребёнке.

– Знаешь, что я, Ася, заметила? – в русской версии она не Стейси, а Ася. – Что русские, уехавшие в свое время из страны, куда интереснее, образованнее и воспитаннее среднестатистического гражданина России. Они как-то даже больше русские, чем те, что остались в стране. Наверное, нашу родину легче всего любить издалека. Вот уезжаешь ты и сразу начинаешь беречь в себе русское. И фильмы советские, и музыку, и поговорки… Всё. Наверное, потому, что умы России всегда бежали из страны… Писатели, ученые… Их буквально выперли. И оставили тех, кто не выпендривался.

– Я думаю, было так: в какой-то момент все увидели, что корабль тонет, и поняли, что надо спасаться. Мои родители долго пытались уехать. Сначала мы с мамой переехали на Кипр. Там в это время было море русских. Потом был финансовый кризис, и мы уехали сюда.

Мы забрались на холм Bernal Hightsts. Отсюда открывался чудесный вид на весь город. Казалось, что смотришь на него не с холма, а из космоса. Ведь весь Сан-Франциско двухэтажный, и оттого огоньки света рассредоточены равномерно, как сверкающие золотом звездочки.

Через час мы должны были выходить на вечеринку… Одну, вторую и закончить клубом.

Этот город умеет веселиться.

– Он создан для одиночек, – так мне сказал как-то один таксист с изуродованным оспой лицом. Я возвращалась с вечеринки капитанов и моряков на одном из причалов. Мальчики вызвали мне Lyft (тот же Uber, только лучше и дешевле).

– Вы так считаете?

– Да что там считать! Это город без обязательств. Никто не покупает жилье – все его снимают. Никто не покупает машины – все пользуются такси. Никто не заводит семьи. Собака – вот он, максимум ответственности за другое существо, которую готовы взять на себя жители этого чертова города. Вот оно, их самое большое признание. Здесь все заделано под этих одиночек.

– За это я его и люблю… – мечтательно ответила я, заглядываясь на огни Окленд Бэй Бриджа.

Каждая лампочка на нем была куплена отдельным жителем Сан-Франциско. Бьюсь об заклад, таксист об этом понятия не имеет. You may say I’m a dreamer, but I’m not the only one[89].

Суббота в таком городе одиноких сердец взрывает ночь сотнями фейерверков, пьяных поцелуев и разноцветных презервативов. Но мне никуда не хотелось. У меня только что стерся весь текст про Чили, который я штопала сутки, и настроение мое сдулось, как воздушный шар.