Мрачная трапеза. Антропофагия в Средневековье [Литрес]

Если кто-то, обманутый дьяволом, верит, согласно языческому обычаю, что какой-то мужчина или женщина может быть ведьмой и есть людей, и поэтому бросает их в огонь и дает есть их плоть кому-либо, либо ест ее самолично, то он должен быть подвергнут смертной казни[525].

Вера в ведьм-людоедок приписывается языческому обычаю (лат. secundum morem paganorum) и вызвана дьявольским обманом (лат. a diabulo deceptus), и подстрекатели к убийству предполагаемых ведьм и колдунов, как и сами убийцы, будут наказаны смертью.

Фраза «есть людей» (лат. homines commedere), использованная в Капитулярии по отношению к колдовским практикам, включает в себя, с лингвистической точки зрения, представление о более прямолинейной форме антропофагии, нежели «поглощать изнутри» из Эдикта Ротари. Саксонский Капитулярий отличается большей точностью и в трактовке действий, совершенных над трупом ведьмы (или колдуна), который можно сжечь или же в свою очередь съесть, приписывая каннибальские ритуалы не только колдуньям, магам и целительницам, но всему языческому населению. Тому, кто съедал ведьму, полагалось наказание, параллельное преступлению, то есть поеданию тела ведьмы с намерением приобрести ее силы.

Не стоит исключать возможной функции оберега, стоящей за этой практикой, которая во многих обществах направлена на предотвращение мести со стороны духа умершего (обычай, чей смысл схож с упомянутой выше suppa)[526]. К сожалению, из-за недостатка источников, реконструкция ритуалов остается на стадии гипотезы; отчетливо ясно только как это поверье проводит границу, согласно законотворцам, между новой религией и предыдущими традициями: с этой точки зрения санкция становится одним из видов навязывания христианского обычая.

Пенитенциалий Буркарда Вормсского повторяет, наконец, осуждение подобных предрассудков:

И ты, как многие женщины, рабыни демона, поверила, что в ночной тиши, пока ты находишься в объятиях мужа, будучи созданной из материи и за закрытыми дверьми, будто бы ты обладаешь способностью выходить и пересекать, в кругу других осатаневших женщин, большие пространства, чтобы убивать невидимым оружием крещеных и искупленных кровью Христовой и есть их, приготовив их плоть, и класть на место их тела сердца из сена, либо куски дерева, либо что-то похожее, и также иметь силу воскрешать их, даже съеденных, и давать им снова немного жизни? Если ты поверила в это, то должна будешь каяться 40 дней сидя на хлебе и воде, и так последующие 7 лет[527].

7. Ведьмы

В позднее Средневековье все давно поверили в ведьм-людоедок, включая те самые ясные умы, которые должны были защищать religio (рус. «вера») от superstitio (рус. «заблуждение»). Нововведение касается того факта, что антропофагия теперь вменялась не отдельным индивидуумам, а целым организованным сектам ведьм и колдунов, посвятивших себя демону.

Рождение этой новой модели совпадает со становлением стереотипа о шабаше, чьи корни уходят во вторую половину XIV века. В этот период с обоих склонов западных Альп строчат доносы о демонических соборах, дошедшие до нас в современных и последующих им источниках, как, например, «Муравейник» (лат. Formicarius) Джованни Нидера и трактат XVI века Бернардо Ратеньо[528]. На этой ранней стадии обвинения в ведьминском каннибализме были уже достаточно сформированы: антропофагия является одним из основных элементов представления о шабаше.