МРНЫ (почти правдивая история)

Я давно держала ее на прицеле взгляда, славную такую жирненькую тетю мышу: она спокойно запускала руку до подмышки в банку тушенки с прогрызенной пластмассовой крышкой и ворошила там вовсю, стараясь уцепить кусок мяса побольше. Цепляла. Тянула. Кусок не пролезал в дыру и падал. Мышь вытягивала пустую пятерню и облизывала со страдальческим писком, даже покусывала. Не в силах больше сдерживать напряжение, я разжалась, как отпущенная пружина, и точным броском приземлилась на хвост серой нахалюги.

Но этот хвост, перемазанный жиром и мясным желе, оказался таким скользким, что выскользнул из когтей, а сама она, со звуком «пляк» сверзившись с полки, юркнула в щель между ящиками. И тут же стала бешено ругать меня с безопасного расстояния. Подоспели ее родственнички и подняли пискливый гвалт. Глупендры.

Ладно, ждать мы умеем.

Через полчаса мыши напрочь забыли об инциденте, и толстая снова вскарабкалась на ту же полку. И была поймана повторно.

Придерживая тетю мышу за хвост, я заговорила жестко, как начальник гангстеров из боевика:

— Жить хочешь? Ты и твоя семья?

— …

— Значит, так. Даю вам ночь на сборы. Чтобы к утру в доме никого голохвостого не осталось. Иначе буду ловить вас, пока всех не передушу. Лафа кончилась. Приехала хозяйка. Выбирай: жизнь на воле или смерть в доме. Усекла?

Тетя мыша часто-часто дышала и очень хотела бы прямо сейчас оказаться далеко отсюда. Она все прекрасно поняла.

Что-что, а шантаж все-таки приятное дело. Чувствуешь себя сильной и крутой, можно повелевать и ставить условия. Да, это по мне.

Кажется, я заслужила награду, а?

Стеклянная банка с неприступной тушенкой грохнулась о цементный пол. Мыши из всех щелей издали общенародный мучительный стон. Я принялась праздновать победу.

А Масе фигушки.

Утром на мокрой тропе была хорошо видна ведущая от дома цепочка маленьких следов. Но никто из людей, конечно, ее не заметил.

Впрочем, с мышами или без, по-любому было ясно: Маша остается.

Глава двадцать шестая Все когда-то кончается

Маша

Конечно, я осталась — не бросать же Витю с ошпаренной ногой.

Осталась дожидаться, когда выпадет снег и размокшую глину дорог прихватит морозцем, чтобы могла проехать машина. Прошел месяц, снег выпал, а трактор так и не давали.

Каждый день я таскалась на станцию звонить в заготконтору, клянчила транспорт. Хотела взять их измором. Но там народ был тертый, слезой не прошибешь. Наконец, отчаявшись, свернула однажды в заснеженном лесу по гусеничному следу, который вел в чащу: решила самостоятельно найти водителя и, посулив денег, попросить вывезти нас из этой глуши.

Вот тогда-то я и наткнулась на след медведя-шатуна: он прямо на глазах наполнялся талой водой. Припустила бегом и выбежала к мужикам, которые валили лес и возили его на тракторе с прицепом. Рассказала ситуацию — мол, у мужа ошпарена нога, коры целый сарай — не бросишь, в доме холодно, дрова сама вручную ношу из лесу каждый день, а теплее не становится… Дяденьки сжалились и на следующий день вывезли нашу компанию из дырявого дома, где по щелястым углам уже наметало за ночь снега и даже жуки впали в спячку и прекратили жевать потолок и стены.

Надо сказать, что вырученных за кору денег хватило ровно на два билета до Москвы. И это правильно. Потому что на самом-то деле получили мы гораздо больше.

До сих пор, стоит захотеть, и я могу по памяти смотреть фильм про холмы в формате 5D, вдыхать запахи трав, печного дыма и мокрой земли, слышать плеск ручья и шебуршание дождя, стрекот и жужжание и сколько угодно наблюдать, как от весны к зиме меняется лицо леса, ставшее мне родным и понятным.

Стихи Маши про жизнь в Васькове