МРНЫ (почти правдивая история)

Маша сзади идет, не торопится. Она как фотоаппарат возьмет в руки — все, пропала девчонка. Жуки, коровы, цветочки… Как инопланетянка. Все ей интересно. «С фотоаппаратом, — говорит, — мир словно впервые видишь».

Болтаем мы, значит, тропа вверх потихоньку забирает. Тут оглядываюсь — а Маши не видать. Где, говорю, жена моя? Люся смеется: дуется, мол, на тебя жена, что ты со мной да со мной, а про нее забыл.

А мне вот не до смеху. Ведь и вправду забыл.

Покричали, подождали, сидя на поваленной березе, — нет Маши. Хотел уже идти за ней, да Люся остановила: не надо, сама появится. И точно, идет. Понурая такая.

— Машуня, — кричу, — ты чего? Все нормально?

Подходит, говорит печально:

— Крышку от объектива потеряла.

Люся смеется:

— Я ж говорю, обиделась. — И Маше: — Здесь видишь воздух какой звонкий. Здесь нельзя обижаться и злиться. Всякая мысль человечья им слышна.

— Кому? — не поняла Маша.

— Духам горным, кому ж другому. Это они тебя проучили.

Маша не сильно поверила, однако на всякий случай спросила:

— Что же делать? Я искала-искала, нет нигде. Без крышки объектив легко испачкать или поцарапать.

— Не беспокойся, — по-братски хлопнула ее по плечу Люся. — Заберемся на гору — подскажу, что делать.

Мы попили чаю с бутербродами, а потом еще долго поднимались, не спешили: такая красота вокруг! Трава зеленая, мягкая. Березы на склоне все в одну сторону прогнулись, как гимнастки. На вершине двугорбой горы Верблюд тропа скачет по камушкам, между камнями пружинистый мох, даже наступать жалко. А вниз такой вид открывается! На реке Катунь сумасшедший народ закладывает виражи на скутерах. Самих людей не видно, только след пенный по воде чиркает.

Люся отвела Машу в сторонку и говорит:

— Положи на камень хлеба, полей водой. Теперь попроси прощения за плохие мысли, скажи, что все поняла, и попроси вернуть то, что забрали.

Наверное, Маша так и сделала, потому что обратно шла уже повеселевшая. Да и спускаться легче, чем подниматься. Ближе к середине горы стали мы все под ноги смотреть. Но я не верил, что в такой высокой траве, на такой узкой тропке можно найти крышку от крошечного объектива. Искали, искали… Солнце почти село, скоро стемнеет, а крышки, конечно, нет.

Маша снова скуксилась.

— Я все сделала, как нужно. Что ж они не отдают?

Я решил Машу успокоить.

— Ничего, — говорю, — приспособим вместо крышки носовой платок на резинке. Хватит уже искать, отдай духам, пусть играют. А то и вокруг не смотришь, все под ноги да под ноги.

Маша вздохнула:

— Ладно, в самом деле, пусть. Чего это я из-за ерунды раскисла.

Не прошли мы и двух шагов — лежит крышечка, дожидается, вся как есть на виду.

— Вот, оказывается, что нужно было сделать, — рассмеялась Маша. — Отдать.

Глава пятая Злые чары

Мужественно идите вперед.

Николай Рерих

Маша

Люся договорилась с водителем, загрузила нас в могучий, с огромными колесами, приземистый ГАЗ-66, и, попрощавшись с ней (наконец-то мне вернули моего Витю!), мы поехали по дороге, которую только с большой натяжкой можно назвать дорогой. Рытвина на рытвине, не лужи, а болота, раз двадцать мы форсировали речку по булыжникам, я посчитала. Два часа нас мотало и кидало на жесткой, узкой скамье в кузове.

Дальше наш путь лежал на Каракольские озера, к которым надо подниматься километров семь-восемь. Перед подъемом строгие алтайские конюхи предложили нам взять лошадей. Но мы гордо отказались. Мы не ищем легких путей, пусть «матрасники» катаются.

— Подумаешь, каких-то семь километров, — говорю. — За час одолеем.

Витя поспешно отвернулся, чтобы спрятать то, что было написано на его лице.

— Побольше, — только и сказал.

Через пять минут подъема выяснилось, что дорога вверх с рюкзаком — это совсем не то, что по равнине налегке. Накрапывал дождик. Плащ защищал от влаги снаружи, но под ним одежда сразу отсырела от испарений и липла. Дышали мы как два дачных самовара, выдыхая пар в насыщенный моросью воздух. Через десять минут я почувствовала, что нагулялась. Через пятнадцать хотелось только лечь на диван и лежать полдня. Через двадцать я уже почти плакала от безнадеги, а впереди, как выяснилось, несколько часов подъема. Рюкзак натирал плечи и хвост. Были моменты, когда приходилось лезть круто вверх на карачках! Тропу развезло, кроссовок не видно под налипшей глиной, мы скользили и хватались за ветки и стволы, чтобы не поехать вниз. Витя шутил, отвлекал и подталкивал меня снизу на особо крутых участках, но это не помогало, и спустя час я встала как вкопанная, повиснув на березе. «Больше не могу, я больше не могу», — тупо вертелось в голове, и никакие уговоры не действовали.

— Отлично, — бодро сказал Сильный муж. — Привал.

Я рухнула на землю, не подложив сидушку, не сняв рюкзака, — сил не было.

— Первый час самый тяжелый, потом втянешься, — уверял меня Витя, наливая в крышку термоса дымящийся чай.

— Горько, слишком крепкий, — капризно сказала я не своим голосом.

— А ты с конфеткой! Сладкое восстанавливает силы.