МРНЫ (почти правдивая история)

Ха-ха. Тут до них дошло, что пыталась им сказать женщина-­кассир.

Маша, бледная, говорит Бороде:

— Не верю. Простоять четырнадцать часов? Они что, с ума сошли — столько билетов продать в один вагон?

А толпа напирает, на перроне еще много желающих попасть внутрь.

Тут Борода подсобрался, поднял чемодан над головой и как рявкнет:

— Р-р-раступись!

Китайцы перепугались, оглядываются, что это за зверь такой рычит по-иностранному. И от неожиданности крякнули, выдохнули и пропустили его. Борода полез вперед через чьи-то вещи и ноги, Маша, ухватив его за ремень, продирается следом. Рюкзак втиснули наверх, на багажную сетку, чемодан остался внизу. На нем по очереди и сидели.

Вагон как-то постепенно расширился на ходу, утряс и вместил всех пассажиров. Китайцы нормально воспринимали ситуацию, присаживались на корточки или четвертым на краешек скамьи. Потом сидели уже на полу и в тамбуре на раковинах, где все равно не было воды… Перекусывали, пили чай из термосов, курили. Жара не была мучительна, мощные вентиляторы под потолком гнали воздух, никто, кажется, даже не умер.

Не знаю, как наши выдержали. Время от времени они переглядывались и говорили друг другу:

— Это сон, да? Ущипни меня.

Борода отвлекал Машу разговорами. Рассказывал, например, как у него пишется роман:

— Сначала видишь отрывки сюжета, отдельные кусочки, из которых не знаешь, как склеить целое. Его можно рассказать за три минуты. Но как превратить в роман? Я жду, жду, мне показывают его эпизодами — как серии длинного сериала, а самому что-то придумать невозможно. Он словно рождается из ниоткуда, и этого «ниоткуда» пока слишком много, части разрозненны…

Вечер тянулся бесконечно, потом такая же бесконечная ночь сменилась не менее бесконечным утром. Поезд опоздал и вместо четырнадцати ехал двадцать часов.

Когда в середине следующего дня мы вывалились на перрон, Маша заплакала:

— Витя, мы выжили.

— Я поначалу сомневался, что это возможно, — тихо сказал Борода. — Теперь я, кажется, ничего на свете не боюсь. Кроме китайских поездов.

Маша повернула голову, чтобы на него посмотреть, и вдруг замерла с открытым ртом, из которого хотел вырваться возглас «Ой!», но застрял. Над нами медленно плыл в воздухе стеклянный вагончик.

Мася

Я увидел, как Ёшка в переноске смотрит вверх, задрал голову, но в сумке сетчатые только окна, а потолок сплошной. Принялся когтить сетку, и Витя сжалился, открыл мне молнию, придерживая за лапы, чтобы я не выскочил.

Высоко в небе качался, поскрипывая на тросе, стеклянный пузырек, полный людей.

— Мася, что это? — спросил Виктор. — Где птичка?

Ничего себе птичка, размером с нашу кухню. В пухлом брюшке отражался лежащий под ней город, сильно искаженный кривой поверхностью дна.

«Птичка» медленно направлялась в сторону гряды островерхих гор. Но это были не горы. Это был гребень дракона! Над острыми шипами двигались облачка пара — дракон дышал. Нам туда???

Виктор

Кот явно пытался что-то сказать. Он мекал и дрожал, глядя на горы. Какое величественное зрелище! Они так близко! Тяжелые облака, переполненные влагой, придавило к самым вершинам.

— Пошли, Машуля, искать наш отель. Скоро польет.

Отель нашел нас сам — хозяин встретил на вокзальной площади. Вечером он все допытывался, взяли ли мы с собой теплые вещи и насколько теплые. Жестикулировал, изображая мороз, и силком сунул мне в рюкзак свой шерстяной свитер и толстовку жены — через два дня вернете, не пожалеете.

Рано утром, предвкушая чудеса, мы купили входные билеты в заповедник и отстояли час в очереди на подъемник, но что нам этот час, после двадцати-то. Полет в стеклянном вагончике высоко над городом, потом над горами, выше, выше, — ох, в животе холодеет! Восемь пассажиров дружно охают, визжат и смеются, когда вагончик устремляется вниз, перевалив через очередную вершину. Коты перетрусили и орали, пришлось взять их на руки, пристегнув поводки. Машка щелкала фотоаппаратом, казалось, начисто позабыв ужас предыдущих суток. А я старался гнать от себя вопросы, назойливые, как рой комаров в сыром подмосковном лесу: как мы поедем обратно, достанем ли билет на самолет, сколько он будет стоить… Может, зря мы на вокзале не попытались купить обратный билет — нормальный, плацкарт или купе? Но идея провести еще день в поезде вызвала тошноту. А может, меня просто укачало.

Спустя минут сорок, преодолев последний, самый крутой взлет, мы выгрузились на вершине.

Ого, как холодно! Легко одетые пришельцы из нижнего мира, вереща и повизгивая, натягивали бесполезные ветровки и укутывались в шелковые платки, а мы благодаря хозяину гостиницы были готовы к холоду и с котами наперевес ринулись брать тропу с боем, потому что в семь сорок утра уже было полно экскурсантов. Они шли по узкой, висящей над пропастью цементной дорожке гомонящими группами, каждую группу в одинаковых бейсболках сопровождал экскурсовод с рупором и без конца объяснял. Громко и настойчиво.

Да, да, необычайно красиво: пики — как торчащие карандаши. Но сосредоточиться на красоте было трудно. Угораздило нас попасть в праздники, да еще в воскресенье.