Мстёрский ковчег. Из истории художественной жизни 1920-х годов

Важным рубежом в принятии решения о создании Свободных мастерских стало посещение Владимира представителем Наркомпроса Я. А. Родионовым[479]. В отчете от 19 февраля 1920 года он описал наличные условия в студии и поделился впечатлением от встречи с заведующим Угоротнароба Лифановым. Тот, в частности, заявил, что «художественными силами Владимира они не надеются наладить дело художественного образования в городе, студия приходит в упадок»[480]. Родионов не увидел противопоказаний к созданию Свомас, оценив их грядущую роль в повышении «художественной культуры города и губернии». По мнению московского инспектора, мастерские должны были иметь «учебно-производственный характер».

^{Петр Зиновьев. Портрет художницы Ковалевой из Владимира. После 1917. Холст, масло. Владимиро-Суздальский музей-заповедник}

Вскоре во Владимире появился уполномоченный отдела ИЗО НКП Николай Никифорович Шешенин, чтобы взять на себя руководство созданием Свомас[481]. Он поселился в доме Сергеева и сразу приступил к занятиям со студийцами. У него было время осмотреться, пока решался вопрос с выделением денег на преобразование студии в Государственные мастерские. В начале марта 1920 года владимирцы отправили в Наркомпрос проект сметы[482]. Центр долго не отвечал. Почти через два месяца чиновники снова обратились в отдел ИЗО с просьбой поспешить с решением. В письме они не в первый уже раз излагали мотивы своих намерений: «Открытие… мастерских диктуется крайней необходимостью: Владимирская губерния издревле служила колыбелью русского искусства и художественных ремесел, в настоящее время еще сохранились эти ремесла, но приняли антихудожественное направление и стали чужды русской национальности. С мест приходит много просьб о поддержании местных ремесел, которые Губотнароб не может удовлетворить за отсутствием опытных работников в области чистого и прикладного искусства»[483]. Из документа видно, что надежда на изменение положения уже связывалась с Шешениным, который «согласился работать в полном контакте с Губотнаробом», предполагая «организовать при вышеназванных мастерских „живописно-малярную“ и мастерскую сооружений (скульптуры)»[484].

^{Николай Шешенин. 1920. Владимиро-Суздальский музей-заповедник}

Шешенин был выходцем из семьи старообрядцев подгородной владимирской деревни Коняево. В 1911–1914 годах учился в Строгановском училище[485]. После революции поступил на службу в Наркомпрос[486]. Ему как человеку, знакомому с местной обстановкой, дело основания мастерских, казалось, было с руки. По приезде из Москвы двадцатипятилетний художник получил известный кредит доверия: его выдвинули кандидатом в члены Правления местного союза Рабис, избрали делегатом от губернии на Всероссийский съезд работников искусств[487].

^{Николай Никитин. 1914 (?). Российский государственный архив литературы и искусства}

Владимирские государственные свободные художественно-промышленные мастерские (ВГСХМ) открылись в апреле 1920 года[488]. Их местным куратором стал Губернский отдел народного образования (Губотнароб). Уполномоченному Наркомпроса на ответственном начальном этапе помогал первый заведующий недавно созданной губсекции ИЗО Н. Л. Никитин[489]. Позднее его сменил А. А. Прохоров[490]. В Москве, где экономический взгляд на вещи уже теснил иллюзорную веру в самостоятельную творящую энергию революции, критически подошли к плану владимирцев. Проект, предполагавший, что семь мастеров будут руководить работой двух отделений[491], урезали, утвердив лишь четыре вакансии. Три из них заняли Николай Шешенин, Иван Павловский и Петр Зиновьев, а последняя оставалась свободной до середины ноября 1920 года, когда на работу был принят студент Вторых ГСХМ Николай Смирнов[492].

^{Павел Захаров. Натюрморт с кувшином. 1920-е. Холст, оргалит, масло}

^{Павел Захаров. На заводе. Первая половина XX века. Бумага на фанере, масло, карандаш, акварель}