Мстёрский ковчег. Из истории художественной жизни 1920-х годов

^{Дальневосточная группа «Творчество». Чита. 1922 (?). Сидят (слева направо): Н. Асеев, С. Третьяков, В. Силлов, О. Петровская; cтоят: В. Пальмов, Н. Чужак, М. Аветов, Н. Незнамов}

Виктор Пальмов родился в Самаре в 1888 году; учился в Пензенском художественном училище[701], окончив его в одно время с Владимиром Татлиным. Затем поступил в МУЖВЗ, где его педагогом был Константин Коровин. Здесь он познакомился и сблизился с Давидом Бурлюком[702] и Владимиром Маяковским. В 1916 году, получив звание художника, отправился на германский фронт.

Между возвращением с войны в Самару и путешествием Виктора Пальмова через всю страну на Дальний Восток и в Японию легла неясная полоса. Возможно, в Сибирь Пальмова привели пути отступления Белой армии, к которой он присоединился по доброй воле или в качестве мобилизованного. Так или иначе во Владивостоке (по другим сведениям, в Уссурийске) Пальмов встретился с Давидом Бурлюком, и последующие два года они провели вместе, участвуя в художественной жизни Дальневосточного края. Поскольку ранние работы Пальмова практически неизвестны, можно сказать, что именно здесь он родился как живописец. В произведениях того времени Пальмов особенно внимателен к фактуре. Художник много экспериментировал с поверхностью бумаги и холста, вводя в красочные слои стекло, фольгу и другие элементы.

^{Открытка с портретом Виктора Пальмова. Япония. 1920–1921}

В 1920 году друзья-футуристы организовали грандиозную выставку современного русского искусства в Японии, в составе которой Пальмов экспонировал 45 своих работ[703]. По многим параметрам их затея была очень авантюрным предприятием. Если профиль компаньона Пальмова в этом отношении хорошо известен, то его самого «япониада» приоткрывает нам определенным образом.

Давид Бурлюк с семьей задержался в Стране восходящего солнца, утверждая свой статус отца японского футуризма, а потом эмигрировал в США. Пальмов летом 1921 года через Корею вернулся на родину, обосновавшись в Чите. Здесь вместе с Николаем Чужаком[704], Сергеем Третьяковым[705], Николаем Асеевым[706] он организовал группу «Творчество», издательство «Птач» и, что важно в контексте нашей истории, заведовал художественно-промышленной школой.

В 1922 году, переехав в Москву, Пальмов пытался найти свое место в художественной жизни столицы: устроил выставку на Кузнецком Мосту, вступил в ЛЕФ[707]. Станковая живопись вот-вот будет объявлена лефами анахронизмом, жанром, не успевающим за стремительным бегом времени. Но Третьяков с Асеевым уже сказали о своем товарище как о предвестнике будущего в искусстве: «Только в нашу тысячецветную эпоху могут так неожиданно, так стихийно-радостно навстречу побеждающей жизни взметаться зарева красок в невиданных доселе спектрах, преломляющих ее ультра-лучи. Живопись Пальмова — одно из таких далекое будущее освещающих зарев, пламенеющих над Россией среди мрака уныния и холодного оцепенения, в которое впало европейское искусство сегодняшнего дня»[708].

^{Виктор Пальмов. Автопортрет художника с женой. 1920. Холст, масло. Собрание Игоря Дыченко, Украина}

^{Виктор Пальмов. Беременная радость. 1920. Холст, масло. Вольский краеведческий музей}

О мстёрском периоде в жизни Виктора Пальмова упоминает лишь Ирина Вакар в статье, написанной для «Энциклопедии русского авангарда»[709]. Невнятно, путаясь в датах, касается его жена Пальмова в краткой посмертной биографии художника[710]. Между тем в Мстёре Пальмов прослужил около двух лет. Он появился здесь весной 1924 года[711], поступив на должность первого директора наконец-то заработавшего художественно-промышленного техникума и руководителя Художественной части 5-й Опытно-показательной станции НКП. С ним приехали его жена Капиталина и сестра, которая стала воспитанницей коммуны[712].