Мститель

«Завтра двинусь в путь, – думал он, засыпая. – Глупо я поступил, оставшись здесь. Не понимаю, что вообще привело меня сюда. Что мне здесь было нужно? Неужели я действительно еще так неразумен, что стремился еще раз увидеть эту заносчивую девицу, или была у меня другая причина? Нет, по правде говоря, никакой другой причины у меня не было. Ведь не хотел же я стать мызным воином!

А значит, я, несмотря на свои почтенные двадцать семь лет, все еще настолько пустой, легкомысленный человек, что готов бежать за первым попавшимся смазливым личиком. Плохо это говорит о моем мужском достоинстве и разуме!.. Странно, что она выходит замуж; именно за этого глупца Рисбитера. Разве сейчас, в такое грозное время, этот шаткий тростник может служить ей опорой? Странно!..

Но какое мне до этого дело? По своему происхождению и высокомерию они вполне достойны друг друга. Пусть будут счастливы или несчастны – мне безразлично».

С этой суровой мыслью Габриэль спокойно уснул.

Он проспал, вероятно, около двух часов, как вдруг его разбудил сильный шум и ружейные выстрелы. Он сперва подумал, что это ссорятся между собой пирующие, как часто случалось на свадьбах того времени, но вскоре заметил, что шум доносится не со стороны мызы, а из лагеря.

В окнах дома свет потух, там царила глубокая тишина.

Лагерь был отделен от сада зданием мызы, поэтому Габриэль не мог видеть, что происходит в лагере. Он вскочил и прислушался. Шум все нарастал, и вперемешку с ружейными выстрелами ясно слышался лязг холодного оружия. Вдруг до слуха Габриэля донеслись испуганные крики: «Бегите, бегите! В лагере русские!»

Теперь Габриэлю все стало ясно. Русские, стоявшие в

Пайде, каким-то образом проведали о свадебном пиршестве на мызе Куйметса и, воспользовавшись тем, что мызные воины пьяны, напали на лагерь.

Габриэль колебался – принять ли ему участие в схватке или спокойно ждать ее конца? В обоих случаях могла быть и оборотная сторона дела. К кому же ему примкнуть? Мызных воинов Габриэль презирал и ненавидел всей душой, но сейчас поднять на них руку не мог

– он ведь был их гостем. А если он останется безучастным зрителем, можно опасаться, что его насильно вовлекут в борьбу. Разумнее всего было спокойно уйти своей дорогой, пока это еще казалось возможным. Но Габриэль все же не ушел. Непонятное чувство заставило его остаться на месте, настороженно выжидая.

В окнах мызы замелькали огни. Шум приближался –

как видно, русские ворвались на мызу. Вдруг Габриэль вспомнил гордую дочь рыцаря, и со всеми колебаниями было покончено. Когда он поспешно шагал через сад к мызе, зазвенели разбитые оконные стекла, одна из дверей с треском распахнулась и мимо него промчалось несколько темных человеческих фигур. Габриэль хотел войти в дверь, но оттуда вырвалась новая толпа беглецов, и проникнуть в дом стало невозможно. Габриэлю пришлось посторониться. Кто-то из бегущих в давке толкнул его локтем в бок. Габриэлю показалось, что это был юнкер

Рисбитер.

«Хорош жених – сам бежит, а невесту оставляет в беде!» – подумал Габриэль, скрипнув зубами, и погрозил кулаком вслед убегавшему Рисбитеру.

Вдруг со второго этажа донесся громкий крик. Подняв глаза, Габриэль увидел на балконе белую тень; в то же время он заметил узкую витую лесенку, которая вела из сада на балкон. Не теряя времени, он быстро взбежал по лестнице наверх.

− Кто там? – послышался испуганный голос Агнес, и белая тень, как бы защищаясь, вытянула руки вперед.

− Друг! – вполголоса ответил Габриэль. – Я хочу вам помочь бежать, фрейлейн Агнес, вы позволите?

− Где мой отец? – спросила Агнес в отчаянии.

− Этого я не знаю. Смотрите, как все бегут.. Может быть, среди них и рыцарь Мённикхузен. Подумайте лучше о себе, фрейлейн Агнес!

− Нет, нет! Я не тронусь с места, пока не узнаю, что с моим отцом...

Слова замерли у нее на устах – за своей спиной она услышала грубые голоса, что-то кричавшие на незнакомом ей языке.

− Хотите попасть в руки русских? – сказал Габриэль почти угрожающим тоном.

− Нет, нет! – вскрикнула Агнес, вся дрожа от страха, и обеими руками схватила сильную руку Габриэля, как бы ища защиты.

Он взял девушку на руки, как беспомощного ребенка, и, спустившись с лестницы, поспешил к железной калитке, с которой бежавшие раньше уже сорвали замок. С трудом выбрался Габриэль со своей драгоценной ношей из толпы беглецов и вышел на открытую равнину, по которой, как черные тени, в одиночку и группами неслись люди, спасавшиеся бегством.

– Теперь опустите меня на землю, – шепотом попросила Агнес.

Габриэль повиновался, хотя и с сожалением, и, взявшись за руки, они побежали по равнине в ту сторону, где неясно темнела опушка леса. Но не пробежав и нескольких десятков шагов, Агнес вскрикнула от боли и упала на колени.

− Что с вами? – спросил Габриэль.

− Я ушибла ногу о камень, – простонала Агнес.

− Вы босиком, фрейлейн Агнес?

− Не только босиком, но и...

Она не смогла договорить, у нее от стыда осекся голос.

Ведь она, бедняжка, вынуждена была бежать прямо из постели!