Мученик

– Хеннесси и Дантек. Что с ними произошло? Нам нельзя здесь находиться. Олтмэн, я это чувствую.

Олтмэн притормозил батискаф, так что тот практически замер на месте.

– Если вы хотите на поверхность, можем вернуться, – произнес Олтмэн ровным, успокаивающим тоном, стараясь, чтобы Хендрикс смотрел ему прямо в глаза. – Я вовсе не собираюсь ни к чему вас принуждать. Но раз уж мы здесь, надо записать показания. Вы же не против того, чтобы записать показания?

Хендрикс закрыл глаза, глубоко вздохнул и как будто взял себя в руки.

– Да, конечно. Я в этом деле дока. Сейчас займусь. Мне просто нужно чем-то себя занять.

Олтмэн предоставил Хендриксу приборы, а сам медленно вел батискаф все глубже. Хендрикс споро справлялся со своей задачей, и Олтмэну оставалось только проверять результаты. Импульс на этой глубине был гораздо сильнее. Надо еще раз замерить его на обратном пути на отметке две тысячи, напомнил себе Олтмэн. Возможно, мощность сигнала увеличивается.

Через несколько минут Хендрикс решил снова измерить импульс, и… ничего. Он исчез. Олтмэн сам склонился над приборами, чтобы проверить коллегу. Результат был тот же. Он попробовал еще раз, и сигнал снова проявился.

Таким образом, сигнал то есть, то его нет. Возможно, причина заключается в передатчике: какой-то сбой в работе, скажем, из-за повреждения в электрической цепи. А может быть, импульс не является спонтанным и кто-то передает людям послание.

Он взглянул на Хендрикса и задался вопросом: продержится ли? Не нужно ли, не теряя времени, доставить его на поверхность?

– Вы молодец, Хендрикс, – похвалил Олтмэн. – Работа проделана отлично. А теперь давайте на время сменим подход к замерам. Мы не будем определять силу импульса синхронно, а попробуем провести диахронный анализ[8] и посмотрим, удастся ли выявить закономерность его поведения во времени.

– А как к этому отнесется Маркофф?

– Думаю, одобрит. Полагаю, он похвалит нас за инициативу.

– И сколько это времени займет? – уточнил Хендрикс.

Олтмэн пожал плечами, стараясь, чтобы лицо оставалось бесстрастным.

– Недолго, – пообещал он.

Когда Хендрикс согласно кивнул, Олтмэн показал ему, как перенастраивать прибор и записывать данные. Сам Олтмэн вернулся к управлению батискафом. Теперь они опускались с черепашьей скоростью. Внизу, возможно метрах в пятидесяти, трудились землеройные машины и дистанционно управляемые механизмы, или ДУМы. Олтмэн обратил внимание, что большинство ДУМов застыло в ожидании команды с поверхности. Сигнал от операторов с плавучей базы сюда не доходил. Олтмэн решил по возвращении предложить, чтобы управление ДУМами осуществлялось не с борта базы, а с батискафа.

Машины, которые еще продолжали работать, успели очистить большой круг на дне от иловых наслоений и разного мусора и добрались до твердых скальных пород. Они уже вгрызались и углублялись, создавая подобие тоннеля. Извлеченную породу машины отвозили в сторону. Самые нижние механизмы находились еще метров на двести дальше. Сказать точнее было затруднительно – вода стала мутной от глинистой взвеси и мелких обломков разрушаемых горных пород. Олтмэн слегка удивился, обнаружив, как далеко уже продвинулась работа по проникновению вглубь скалы. Вероятно, Маркофф распорядился начать прокладку тоннеля задолго до того, как к центру кратера прибыла плавучая база.

Олтмэн опустил батискаф еще на несколько метров, к конусу извлеченной ДУМами породы, и остановил его. Дальше продвигаться рискованно, можно попасть под одну из землеройных машин, которые так и сновали то в дыру, то из нее. Он решил не торопиться, а попробовать переключить на себя управление роботизированными машинами и ДУМами и убрать их с дороги, чтобы не мешали. Кроме того, нельзя было забывать и о Хендриксе.

Олтмэн повернулся к коллеге:

– Как у вас дела?

– Голова болит, – пожаловался тот.

– Это нормальное явление, – заявил Олтмэн, хотя сам не был так уж в этом уверен. У него голова не болела – по крайней мере, не сильнее обычного. А поскольку кабина батискафа была абсолютно герметичной, большая глубина никоим образом не могла влиять на самочувствие людей. – Все дело в давлении, – солгал он. – Скоро боль пройдет.

Хендрикс кивнул.

– Да, конечно, – пробормотал он и слабо улыбнулся. – Все в порядке.

Внезапно он, прищурившись, уставился в смотровой иллюминатор:

– Кажется, я вижу отца.

Вздрогнув от неожиданности, Олтмэн переспросил:

– Что вы сказали?

– Там мой отец, – повторил Хендрикс и помахал рукой. – Папа, привет!

Олтмэн потихоньку поднимал батискаф, ни на секунду при этом не сводя глаз с коллеги.

– Нет, Джейсон. Извините, но это невозможно.

Хендрикс некоторое время смотрел в окно, а потом коротко рассмеялся:

– Да нет же, все нормально. Отец мне объяснил. Он мертв, поэтому давление ему не страшно.

– Если он мертв, он не может здесь находиться, – заметил Олтмэн.

– Но я ведь его вижу, – несколько раздраженно произнес Хендрикс. – Я знаю, что я вижу!

– Хорошо, хорошо, мой друг, – мирным тоном сказал Олтмэн и улыбнулся. – Прошу прощения.