Мученик

– Все это взаимосвязано, – выслушав его, сказала Ада. – Истории, гуляющие по городу, видения, которые посещают всех нас, артефакт в центре кратера. Все это звенья одной цепи.

Она испытывала настоящий экстаз оттого, что увидела свою мать. Олтмэн понял: для девушки это было сродни сильному религиозному переживанию. Сам-то он отнесся к встрече с покойницей значительно проще. Остаток ночи Ада провела в приподнятом настроении, была возбуждена. Однако уже наутро ее состояние начало меняться. Она была подавлена и сильно не в духе.

– Ну почему она не может быть здесь все время? – вопрошала Ада. – Почему не может остаться со мной?

– Потому что это была не твоя мать. Да, она вроде на нее похожа, но это не она. Просто галлюцинация.

– Это была моя мать, – заявила Ада. И настолько уверенно прозвучал ее голос, что Олтмэн забеспокоился. – И она мне нужна. Я хочу, чтобы она вернулась.

И как раз когда Ада пребывала в наиболее угнетенном и апатичном состоянии, ее мать явилась снова. Олтмэн в этот момент находился в комнате, рядом с подругой, и также стал свидетелем ее появления. Правда, он увидел не покойную мать Ады, а свою умершую сестру. Впоследствии и Олтмэн, и Ада согласились: что-то произошло, но вот воспринимали и переживали они это по-разному. Им показали именно тех, кого они хотели бы видеть. Слова, сказанные пришельцами, тоже различались; говорили они в манере их реальных прототипов. Так или иначе, с некоторыми интерпретациями, речь их сводилась все к той же неизменной теме – Слиянию, хотя покойные, казалось, не очень четко представляли, что оно собой представляет и как его не допустить.

Олтмэн отнесся к произошедшему с недоверием.

– Все это нереально, – пытался убедить он Аду. – Нами манипулируют, нас используют.

– Я верю своим глазам, – не соглашалась она. – Это было столь же правдоподобно, как и все, что я видела прежде.

Ада так хотела, чтобы ее мать вновь оказалась в мире живых, что не желала слушать возражений. Для Олтмэна являлось загадкой, что девушке предстает одна и та же галлюцинация (или видение, как называла это Ада) – в обличье покойной матери, в то время как ему всякий раз являлся другой человек из тех, кто был некогда дорог. Возможно, все объяснялось просто: он был настроен слишком скептически, чтобы отнестись к появлениям покойников не как к иллюзии, поэтому против него каждый раз пытались изобрести что-то новенькое.

Как и было велено, Олтмэн рассказал Стивенсу о посетивших его галлюцинациях, не забыл упомянуть и видение Ады. Стивенс только покивал и записал его рассказ. Выглядел он неважно: явно был перегружен работой.

– И что, по-вашему, все это значит? – спросил Олтмэн.

Стивенс пожал плечами:

– Вы с подружкой не единственные, кто страдает галлюцинациями. С другими происходит то же самое – и таких случаев становится все больше. К ним приходят мертвецы, причем дорогие и близкие люди – те, кого нельзя не воспринимать всерьез. Некоторые, вроде вас, уверены: это просто галлюцинации. Другие, как Ада, полагают, что это нечто большее.

– Чем бы это ни было, оно хочет, чтобы мы что-то сделали. Но только не знает, как надлежащим образом рассказать.

– Это еще не все, – сообщил Стивенс, у которого случился редкий приступ откровенности. – Наш лазарет переполнен людьми, страдающими от душевных расстройств. Кроме того, число самоубийств возрастает с невероятной скоростью. То ли это нечто хочет, чтобы большинство людей сошло с ума или погибло, то ли информация, которую оно передает, в буквальном смысле уничтожает нас.

Олтмэн обратил внимание на то, какие произошли перемены с находившимися на борту плавучей базы людьми. Среди них росло ощущение, что вокруг творится неладное, причем такое, чего они не в силах даже приблизительно понять. Одни собирались кучками и рассказывали друг другу о собственных встречах с покойниками, рассуждали о том, что рухнула преграда, отделяющая наш грешный мир от небес. Другие только отмахивались от галлюцинаций и заявляли, что они – лишь порождение Обелиска и инициируются испускаемым им сигналом, что это похоже на наркотические видения. Третьи явно испытывали серьезные психические расстройства: они были дезориентированы, уходили в себя, некоторые впадали в буйство.

Олтмэн находился в лаборатории и пытался при помощи графиков понять, совпадают ли периоды его галлюцинаций с моментами, когда сигнал имеет наибольшую мощность. Внезапно через открытую дверь он увидел, как по коридору бегут люди.

Он вышел из лаборатории посмотреть, что происходит. В дальнем конце стоял, прижавшись к двери, ученый по фамилии Майер – один из тех, кого он практически не знал. В руке, в опасной близости от собственного горла, он держал лазерный скальпель.

– Майер, послушай, – попытался успокоить его коллега, – опусти скальпель.

– Не приближайся! – закричал Майер, его глаза бешено вращались в орбитах. – Стой, где стоишь! Ты с ними заодно, я знаю!

– С кем? Майер, опусти скальпель. Я уверен, мы сможем все спокойно уладить.

– Позовите охрану, – сказал кто-то.

Но Майер его услышал.