Мученик

– Никакой охраны! – закричал он еще громче, потом внезапно метнулся вперед и отсек скальпелем два пальца с руки своего друга-ученого.

Тот завопил от боли и упал на пол. Майер медленно кружился на месте, размахивая скальпелем, пока все не отошли на безопасное расстояние. Тогда он снова поднес инструмент к горлу и прошипел:

– Слишком поздно. Мы все уже покойники или почти покойники. Нам не спастись. Убирайтесь скорее, пока не стали такими же, как они.

Никто не успел ничего сделать, как Майер быстрым, яростным движением полоснул себя по горлу.

Скальпель слегка прижег рану, и несколько мгновений крови не было, но зато потом она хлестнула обильной струей из перерезанной сонной артерии. Майер издал жуткий булькающий вопль, воздух со свистом пошел изо рта и трахеи. Самоубийца шагнул вперед и рухнул ничком.

Через несколько секунд в коридоре появились люди в форме. Они быстро накрыли тело простыней и выпроводили всех прочь.

– Что случилось? – спросил Олтмэн проходившего мимо лаборатории ученого.

– Майер свихнулся, – пояснил тот. – Поднял вдруг крик в лаборатории, что-то о конце света, сломал пипетку и воткнул ее в руку Вестерману. После этого схватил лазерный скальпель и выбежал в коридор.

– Но почему?

Мужчина недоуменно пожал плечами:

– Кто его знает… Вон как на прошлой неделе – охранник взял и пристрелил без всякой причины механика, а потом застрелился сам. Это просто случается.

У Олтмэна вошло в привычку останавливаться рядом с группами людей и прислушиваться к разговорам. Основной темой был Обелиск. Этим словом, которое Олтмэн впервые услышал во время одной из своих галлюцинаций, теперь называли объект практически все на судне. Он не знал, кто первым выдвинул идею, что Обелиск является творением инопланетной технологии, но, так или иначе, она быстро овладела умами, и теперь большинство исследователей придерживалось этой гипотезы. Очень много было разговоров о создателях Обелиска, о том, зачем его здесь поместили, что он собой представляет и, наконец, стоит ли его трогать или лучше оставить в покое.

Как-то Олтмэн шел из своей каюты в отсек для подводных лодок и вдруг обнаружил, что коридор перегородила группа из шести-семи человек, среди которых были как научные сотрудники, так и охранники. Один из них, пожилой ученый, что-то говорил остальным. При виде Олтмэна он умолк.

– Разрешите, – произнес Олтмэн и двинулся сквозь толпу.

Люди расступились, пропуская его. Все это выглядело странно. Олтмэн не сомневался, что помешал чему-то, но вот чему? Может быть, назревает мятеж?

Ответ пришел, когда он начал удаляться от группы. В этот момент ученый возобновил монолог:

– Вы должны освободить свою плоть и соединиться с божественной природой его конструкции…

Это вроде религиозного собрания, догадался Олтмэн. Наверняка какая-то безумная секта, а может быть, здесь собрались представители различных конфессий. Сам он не был религиозен. Только сейчас Олтмэн понял, что не видел на судне ничего напоминающего культовое сооружение. Кто эти люди? Он замедлил шаги и прислушался, пытаясь уловить в разговоре подсказку.

– Чтобы обрести себя, мы сначала должны себя потерять, – вещал новоявленный пророк. – В Слиянии наше единственное спасение. И я слышал его. Он шептал мне: если вы не сможете понять, что означает стать одним целым с Обелиском, вам не обрести вечную жизнь.

Олтмэн невольно вздрогнул при слове «Обелиск», – скорее, он ожидал услышать про какое-нибудь божество. Он зашагал быстрее и, лишь выйдя из коридора, осознал: только что ему довелось стать свидетелем зарождения совершенно новой религии, в основании которой лежал Обелиск. От этой мысли Олтмэну стало по-настоящему страшно.

В последующие дни Олтмэн все чаще слышал в разных местах разговоры на подобную тему, в том числе и от Ады. Их противоположные взгляды на происходившее вокруг Обелиска еще больше, чем нежелание Олтмэна перестать лезть везде и всюду на рожон, послужили причиной взаимного отчуждения. В течение буквально нескольких дней их взгляды на окружающий мир сделались диаметрально противоположными. В какой-то момент Олтмэн сообразил, что они стараются избегать общества друг друга. Он по-прежнему любил Аду, но чувствовал, что теряет ее, и не представлял, как вернуть былые отношения. Несмотря на это, он все же удивился, когда в первый раз увидел Аду в кругу сторонников нового религиозного движения.

– Мы можем поговорить? – Олтмэн выдернул девушку из толпы.

– Я пыталась с тобой говорить, но ты просто не увидишь свет.

– Это не разговор, – возразил Олтмэн, – а проповедь.

Они продолжали пикироваться, и Ада пригрозила, что уйдет от него. И пусть даже Олтмэн понимал: все бесполезно, их отношения заканчиваются, – он согласился, по крайней мере, выслушать девушку.