Мученик

– Его нужно остановить, но только не знаю как. Импульс возобновился, и если вернуть Обелиск на прежнее место, вряд ли это возымеет действие. Мы должны удовлетворить его, чтобы он на время успокоился и отстал от нас, но при этом мы не должны приблизиться к пределу, за которым начнется Слияние. Я не знаю, что еще можно сделать, только продолжать попытки расшифровать, пока еще не поздно, послание Обелиска. Возможно, когда это удастся, мы поймем, как вступить с ним в контакт.

– Но может, вы ошибаетесь – и Обелиск в самом деле обещает нам вечную жизнь, – предположил Стивенс.

– Да, могу и ошибаться, – признал Олтмэн, – но я так не думаю. Вы сами говорили, что количество самоубийств растет, число жестоких преступлений тоже. Некоторые люди испытывают такие сильные головные боли, что готовы в буквальном смысле разбить о стену голову, лишь бы прекратились мучения. Все койки в лазарете заняты, и тем не менее на каждом шагу можно встретить людей, которые что-то бессвязно кричат и идут не зная куда. Некогда респектабельные ученые разрисовывают стены кают собственным дерьмом. По-вашему, это похоже на вечную жизнь?

– Ну, это может быть всего лишь промежуточным этапом, – вздохнул Стивенс. – Вы слышали о пари Паскаля?

– Это еще что?

– Блез Паскаль – философ, живший в семнадцатом веке. Сейчас его уже почти забыли, хотя один из первых уничтоженных в боях на Луне кораблей носил как раз его имя. Так вот, пари Паскаля гласит: поскольку существование Бога не может быть аргументированно доказано, люди должны жить так, будто Он существует. Ведь если Его нет, терять нам практически нечего, зато можно получить все, если Бог все-таки есть.

– Но какое это имеет отношение к…

– Я как раз к этому подхожу. У меня есть два варианта: принять вашу версию или же допустить, что Обелиск на самом деле преследует интересы людей, стремится сделать нашу жизнь лучше. Если я поверю вам, тогда получается, что человечеству, скорее всего, в ближайшем времени наступит конец, а мне придется провести оставшиеся дни в бесплодных попытках разрешить неразрешимую задачу. Если же согласиться с тем, что Обелиск стремится сделать нас лучше, – что ж, тогда я буду шагать, полон надежд, вперед, к своему спасению.

– Господи, да вы же стали одним из них, – поразился Олтмэн.

– А как вы думали, почему я убедил Маркоффа отпустить вас? И я должен пожелать вам всего наилучшего. Если окажется, что вы были правы, а я ошибался, тогда, надеюсь, вы сможете понять Обелиск и найти способ спасти всех нас. Если же вы ошибаетесь, а я – нет, тогда своей верой я достигну всего-всего.

– Но так не бывает, – возразил Олтмэн. – Вы не можете просто взять и уверовать.

– Вероятно, вы не можете. А я могу. И надеюсь, что вы ошибаетесь.

Стивенс протянул руку и отключил связь.

Как обнаружил Олтмэн, точку зрения Стивенса разделяли многие из находившихся на борту, хотя мало кто мог размышлять столь же здраво, как врач, и лишь некоторые были последовательны в своем поведении – большинство умудрялось смотреть и не видеть никакой опасности. Развивая мысль о том, что Обелиск опасен, Олтмэн рисковал вызвать негодование коллег, а то и нечто похуже. Даже если бы ему и поверили, скорее всего, людей охватило бы чувство страха и депрессия, а это могло негативно сказаться на их способности продолжать исследования.

Нет, ему придется разыграть свой собственный скромный гамбит, «пари Олтмэна». Он будет делать вид, что согласился с постулатами новой религии, будет вести себя так, словно все его мысли и действия направлены единственно на исполнение воли Обелиска, а в последнюю минуту, после того как разузнает достаточно, чтобы одолеть его, совершит поворот на сто восемьдесят градусов. Если он одержит верх, тогда, наверное, жизнь продолжится, как и раньше. Если же проиграет, это будет, скорее всего, означать его конец и, возможно, гибель человечества.

Перспектива представлялась не очень радужной, но другой у него не было.

54

Революционный прорыв в понимании сущности и назначения Обелиска совершил Шоуолтер. Именно он первым высказал предположение, что покрывающие артефакт символы есть не что иное, как машинный код, соответствующий ДНК, а сам Обелиск является отображением последовательности нуклеотидов в ее спирали.

Ученые рьяно приступили к расшифровке кода. Следующий прорыв совершил радиоастроном по имени Гроте Гуте. Он предположил, что испускаемый Обелиском сигнал следует понимать как передачу генетического кода. Филд лично проследил, чтобы обе версии достигли ушей Олтмэна.

Шоуолтер с группой исследователей после тщательного изучения символов смогли получить генетический профиль, который, как он поведал Олтмэну, был поразительно похож на профиль человека.

– Значит, существа, похожие на людей, – резюмировал Олтмэн.

– Не исключено, – кивнул Шоуолтер. – Возможно даже, не просто похожие, а в точности как люди. Я лично полагаю, что на Обелиске записан генетический код наших предков.

– То есть он записывает наш генетический код. И что?