Муха и Лебедь

Плавящийся от солнца асфальт покачивался, по груди стекали капельки пота, а по лицу слезы. Ей хотелось опрокинуть весь мир, скинуть с себя его жар и тяжесть, устроить переворот, восстать против всего и вся.

«К чертям свинячьим весь балет с его диетическими обетами!» – в знак протеста Белолебедева зашла в кондитерскую и накупила безбожно калорийных пирожных.

Войдя в квартиру, она швырнула рюкзак на пол в прихожей, сползла по стенке и, сидя рядом с ним, открыла замасленный картон.

– Пирожж-жные! С роз-зам на зз-зеленом луж-жке! Держ-жи в зз-зубах! Все в аж-журе! – восхитилась Муха и жадно впилась в бледно-розовый с зеленью крем. Но вскоре отпрянула и полетела к графину с водой. – Жж-жется как заж-жигалка, изз-жжога зз-замучает. Жажж-жда.

Анна, не обращая внимания на странное поведение насекомого, проглотила месиво из маргарина, сахара и повидла и моментально отравилась. Мучаясь тошнотой, она залпом выпила полбутылки боржоми, желудок успокоился, но началась мигрень.

Девушка, приняв анальгетик, со стоном залезла в ванну. И там, стоя на четвереньках, подставляла под струи холодной воды пульсирующие адской болью виски и веки.

Внезапные спазмы скрутили все ее нутро. Такие сильные, что внутренности выворачивались наружу, разрывая горло и обжигая рот желудочной кислотой. А дальше провал…

Она очнулась голой, скорчившейся на дне ванны. Вода неслась студеной горной рекой, омывая ее тело и взбивая рвотные массы в прибрежную пену.

Муха, обезумев от тревоги, кружила вокруг нее и оглушительно вопила. Только увидев, что Лебедю стало лучше, она отлетела, прилепилась к потолку, и там, баюкая вывихнутую заднюю лапку, скулила:

– Заж-живет нож-жженька, растяжж-жение. Я жже, думала, в ухо ей зз-залеззу, раззбужж-жу. Кто жжж же зз-знал, что она себе по уху вреж-жжет, чуть меня не раззз-здавила. Не соображжжала. Ух ты, ужжж как она дрожжжит.

Анна, трясясь от холода и содрогаясь от омерзения, включила горячую воду и так долго стояла под душем, что вылезла, словно свежесваренный рак, красная и окутанная паром.

Закутавшись в махровое полотенце и оставляя на полу отпечатки мокрых ступней, она добралась до кровати, нырнула под одеяло и мгновенно уснула.

На рассвете Белолебедева проснулась в ином мире. Ничего не изменилось вокруг, она не умерла, но необратимо переменилась сама. Так слепой обретает зрение, глухой – слух, а немой – дар речи.

Сколько раз, тоскуя о быстроте, легкости и уверенности, обретаемых на сцене, она сомневалась, металась и спотыкалась в жизни. Но теперь перестала зависеть от своего таланта, отпустила его, и он перестал быть проклятием.

«Ты будешь танцевать по приказу!» – эти слова матери, с детства преследовавшие ее, исчезли в омуте прошлого, не оставив ни обиды, ни вины.

К вечеру Анна бросила работу, выставила на продажу квартиру, забронировала номер в престижном доме отдыха и упаковала все свои пожитки. Неизведанное ранее чувство свободы, невесомости и блаженства овладело ею, будто она отбывала пожизненное заключение, но была оправдана и выпущена на свободу.

Лебедь сидела на балконе, слушала жужжание своей Мухи, жмурилась на заходящее солнце, раскаленным золотым апельсином скатывающееся к горизонту, и растворялась в тихом безусловном счастье. Неопределенность положения ничуть не тревожила ее.

Да, будут проблемы, неприятности, тяготы, но какое это имеет значение? Она отпустила все.

Денег не было, нет и не будет. Сумма от продажи квартиры погасит кредит. На счетах после переводов родственникам остались гроши. Большой кусок от наличных отвалился на треклятом 117 километре. Но какое это имеет значение?

Обычный номер в выбранном ею доме отдыха по цене смахивает на президентский люкс. Но какое это имеет значение?

Ей придется начинать жизнь с нуля. Но какое это имеет значение?

Сейчас ей нужно дождаться хоть каких-то денег от продажи квартиры, она отдаст ее первому попавшемуся покупателю, не торгуясь. Этих денег хватит на билет до Карелии, а остальное неважно.

Сейчас она будет отдыхать и набираться сил перед окончательным рывком в новую жизнь, а остальное неважно.

Дом отдыха, исходя из названия, лучшее место для того, чтобы отдохнуть, а остальное неважно.

С последним утверждением Муха была не согласна. Не хотелось ей жить в конструкции, стилизованной под огромную яхту, водруженную посреди песчаного берега извилисто-ивовой реки в окружении соснового бора. Не по нраву ей был этот дом отдыха – белый, словно хлорка, сияющий стерильными стеклами.

Насекомая, передергиваясь лапками, категорично заявила:

– Ужжж как чисто – жу-жу-жуть. Там ж-же сплошная дезз-з-зинфекция. И помоек не увижу-жу-жу. Ужж-жина не дожж-ждусь. Не з-заведение, а зза-западня.

Тем не менее, превозмогая свое врожденное отвращение к дезинфекции, Муха прибыла вместе с Анной на тот самый сосновый берег и стояла на ее плече напротив той самой «яхты».

– Замечательно, даже лучше, чем я думала, – улыбалась девушка.

– Не скаж-жи. Возз-зражж-жаю. Ты заблужж-ждаешься. Все еще хуж-же, – не согласилась насекомая.

Глава 14. Заласканные околдованные