Муха в розовом алмазе

Уважение... Его я завоевал еще молодым специалистом, завоевал, повалявшись в рудничной грязи. Турмалиновая жила, по которой проходился второй штрек, была извилистой, приходилось почти через каждую отпалку поворачивать его то направо, то налево. А проходчики не любят поворотов скорость проходки замедляется, рельсы надо гнуть, пути поворачивать, к тому же в извилистой выработке при откатке породы не разгонишься. Все кончилось тем, что один из проходчиков, самый здоровый, извалял меня в луже в конце закрещенного первого штрека (я там что-то уточнял), извалял, приговаривая: "Не крути, пацан, не крути! Девиз проходчиков знаешь? Вперед и прямо! Вот ты и не крути!"

Когда я выходил из штольни, злой, как черт, лицо, штормовка в грязи, все смотрели, пытаясь определить, пойду я докладывать о случившемся начальнику партии, он как раз находился на участке, или не пойду. Начальник партии Вашуров, конечно, уже знал обо всем - сам, наверное, всю эту выволочку в грязи мне и подстроил, потому как его более всего интересовало не качество опробования рудного тела, а количество пройденных за месяц метров. А я к нему не пошел. И после очередной отпалки нарисовал мелом крест в левой части забоя, почти у стенки. Это означало, что штрек надо поворачивать почти на тридцать пять градусов влево. И повернули проходчики, как надо, и потом всегда без лишних слов поворачивали...

А сколько раз эта штольня могла меня убить, но в самый последний момент отступала? Сколько раз она играла со мной в свои страшные игры? И начала ведь в первый же мой подземный рабочий день.

...Я пришел тогда в забой с горным мастером, как и полагается по технике безопасности. Он основательно прошелся ломиком по кровле и стенкам, снял заколы <Закол/>- уплощенный клин скального массива, ограниченный с одной стороны стенкой или кровлей горной выработки, а с другой стороны раскрытой или притертой трещиной. В последнюю в сырых или плохо вентилируемых выработках со временем набирается вода, расширяет ее и закол падает.> и разрешил работать. И ушел пить чай в дизельную. А я остался, зарисовал забой в обстановке необычайного душевного подъема и принялся набрасывать развертку штрека. И скоро мне понадобился компас - замерить элементы залегания <Элементы/>определяют ориентировку любой геологической плоскости (слоя, трещины и т.д.) в пространстве. Состоят из азимута простирания и угла падения.> разрывных нарушений. Похлопал по карманам, посмотрел в полевой сумке - нет нигде. Оглянулся вокруг и в ярком свете фонаря увидел компас у забоя. И только ступил к нему шаг, как с кровли упал "чемодан" килограмм в триста и упал на то самое место, на котором я стоял секунду назад! Упал и только самым своим краешком карман моей штормовки зацепил, зацепил и оторвал...

А неделей позже рассечку переопробовал в первом штреке. Часа три ковырялся, потом поболтал с буровиками, работавшими в камере напротив, и на обед пошел. Кто-то из проходчиков улара <Улар/>- горный фазан.> здоровенного застрелил, и повариха обещала его в суп вместо надоевшей тушенки положить. И вот, когда я его крылышко обгладывал (самый краешек, ведь птицу на двадцать пять человек делили) приходят буровики и говорят:

- Счастливый ты, Чернов! Как только звуки твоих шагов затихли (резиновые сапоги по рудничной грязи громко чавкают), рассечка твоя села. Обрушилась начисто!

А сколько раз..."

- Кстати, Евгений, ты знаешь, почему Баклажан на Кумарх приперся? прервал мой экскурс в прошлое нервно подрагивавший голос Валеры.

- Алмазы воровать, зачем же еще? - насторожился я, почувствовав, что услышу нечто весьма неприятное.

Синичкина, почувствовав то же самое, проснулась, позевала в кулачок и уселась рядом со мной.

- Да нет, - покачал головой Веретенников и, мельком глянув мне в глаза, сбивчиво рассказал о сакральной бомбе, о сумасшедшем поступке Никитина, о Поварской улице, по которой ввиду строительного бума снуют взад-вперед большегрузные бетоновозы.

Закончив рассказ, Валерий посмотрел на меня так, как будто никто иной, а именно я соорудил атомную бомбу в самом центре российской столицы.

- Не верю! - лихорадочно подумав, выцедил я. - Баклажан все это сочинил, чтобы ты был паинькой и во всем ему помогал!

- Валерий не врет... - покачала головой Анастасия. - Сом рассказывал мне об этой бомбе...

- Рассказывал!!? - вытаращился я на девушку, чувствуя как страх по-хозяйски осваивается в моем сердце. - И ты не побежала в ФСБ, а вместо этого потащила меня в эту дыру за этими долбанными розовыми стекляшками? Да ты понимаешь...

- Я ему не поверила, - не дала Синичкина договорить. - Так же, как ты сейчас не поверил Валере.

Нетвердыми руками я налил себе вина, выпил. В желудке стало тепло. Мысли перестали сновать от Москвы к пятой штольне и обратно.