Мухаммед. Жизненный путь и духовные искания основателя ислама. 571—632

Родственники, тоже возмущенные, пошли вместе с ним в Каабу и потребовали у пророка объяснений его поведения.

– Я не сделал ему ничего дурного, – сказал Мухаммед, – я ответил на его вопросы.

И, поскольку собеседник обескураженно молчал, пояснил:

– Ты сомневаешься в существовании Бога, потому что не видишь его. Этот комок земли причинил тебе боль, но я не вижу твоей боли. Ты жалуешься на то, что я дурно обошелся с тобой; но ты сам сказал, что все, что делает человек, делается по воле Бога. Как земля может причинить тебе вред, если земля – часть тебя: ты вышел из нее и вернешься в нее?

Впрочем, Мухаммед не любил подобного рода шуток. Тот, кто довольствуется ими, очень скоро становится простым фокусником, магом или колдуном. Было бы слишком простым способом заработать популярность таким путем.

Во все времена Восток кишел пророками, считавшимися великими святыми за свое умение совершать несложные чудеса, которым в этих странах без труда может обучиться каждый. Мухаммед не желал подражать им. Он хотел победить чудесным действием слова, силой убеждения. Он использовал разъяснения и дискуссии. Религия, которую он возвещал народам, была не чем иным, как возвышенным позитивизмом. Он глубоко ненавидел все чудесное, все, чего не мог постичь разум. Как, например, объяснить воскресение человека, эту догму, в которую арабы долгое время не желали верить? Он, в отличие от других восточных святых, воздерживался от упоминаний духов и прочих аналогичных явлений, но всегда говорил о чуде природы, которая постоянно умирает и воскресает.

Эту позитивистскую веру пророк исповедовал, проповедуя примером. Все источники сходятся, изображая посланца Бога ведущим очень скромную жизнь. Он мало спал и ел; излишества за столом он даже причислял к грехам. Он окружал заботой бедняков, потому что на них указывал Бог. Когда он встречал их, то приглашал к себе и разделял с ними свою трапезу, чаще всего состоявшую из фиников и воды. Всякий раб мог прийти к нему за справедливостью. Никакое обстоятельство не казалось пророку слишком ничтожным, чтобы им не стоило заниматься. Он утешал того, кто в этом нуждался. Всегда и всюду он сознавал слабость и одновременно силу своей миссии. Никогда он не смотрел на себя иначе, чем на человека, призванного огласить слова Бога. «Не просите у меня ничего сверхчеловеческого, – говорил он своим сторонникам, – это подобает лишь ангелам. Когда Бог захочет, он присылает ангела. А я, я всего лишь человек».

Так жил и проповедовал в Мекке, городе трехсот шестидесяти идолов, Мухаммед, посланец Бога. И только ненависть Курайшитов изменила его миссию.

Первое бегство

Если мне суждено пасть, я паду.

Лютер

Вот что в качестве примера патриотизма арабского племени, национального сознания и гордости этого народа заявлял некий Раби, из рода Гамиджи: «Мы, арабы, лучшие из людей. Лучшие из арабов – отпрыски племени Модара. Из тех – лучшее племя Хейситов. Лучший клан Хейситов – Джасур. Из Джасуров лучшая семья – Гамиджи. В ней лучший я. Следовательно, я – лучший из людей».

Большинство арабов разделяли и разделяют по сей день это мнение, заменяя Модар и Гамиджи на названия собственных племен и семей. Для араба невозможно признать авторитет семьи, к которой он не принадлежит. Что бы ни случилось, он никогда не станет подчиняться человеку, происходящему из чужого народа. Малейшая попытка ущемить его свободу выводит его из себя; он спонтанно восстает против. В этом отношении жители Мекки вели себя как истинные арабы. Их сопротивление деятельности Мухаммеда развернулось само собой.

Наиболее консервативным из всех граждан Мекки был Абу Хаким ибн Хашим, из дома Махзум Мудшир. Вместе с Абу Суфьяном из клана Умайя и Абу Ляхабом, породнившимся с этим племенем, он образовал староарабскую партию. «Мы, Махзум Мудширы и Умайя, – говорил он, – уже часто вступали в соперничество с кланом Хашим. Но наши семьи подобны благородным скакунам чистых арабских кровей. Мы выиграли все скачки. Можем ли мы терпеть, чтобы из рода Хашима вышел пророк, состоящий в прямой связи с Небом?» Эти слова нашли широкий отклик среди аристократических семей. Но автор адресовал их в первую очередь народным массам. В узком кругу Курайшитов Абу Хаким высказывал совсем другие мысли.

Это был человек умный, консерватор, эгоист. Он смотрел лишь в прошлое, ненавидя любое новшество. Он любил старых богов не потому, что они были истинными, но потому, что им поклонялись его предки. Он любил город Мекку и благородный род Курайшитов. Он любил аристократию как таковую и презирал плебс, лишенный традиций. Он был самым осторожным из своих сограждан и самым непримиримым противником пророка. Мухаммед прозвал его Абу Джахль, «отец зла»; а сторонники пророка, менее расположенные употреблять в подобных случаях изысканные выражения, именовали его, по разным причинам: «человек с надушенной задницей».