Мухаммед. Жизненный путь и духовные искания основателя ислама. 571—632

С яростью в сердце Умар бросился к дому сестры и, действительно, застал ее за чтением Корана. Он отвесил ей оплеуху, но, заботясь о справедливости своих действий, не захотел прибегать к оружию прежде, чем ознакомится с опасной книгой. Как и многие противники идей Мухаммеда, он не имел ясного представления о предмете своей ненависти. Итак, он сел и стал читать Коран. Это чтение произвело на него такой ошеломляющий эффект, что он, полный восторга, стрелой помчался к дому пророка, по-прежнему с обнаженной саблей, из-за чего люди в испуге отшатывались от него по пути, предстал перед Мухаммедом и принял истинную веру.

Едва обратившись, Умар спешно отправился к Абу Джахлю, с которым состоял в родстве, и вверг того в сильный гнев, заявив:

– Я выхожу из твоего клана, потому что я теперь тоже мусульманин.

В отличие от большинства правоверных он вовсе не хранил свою веру в секрете. Каждый должен был об этом знать, почувствовать острие ее копья. Наконец-то перед ним открывалось широкое поле для деятельности. Вместе с изысканным Абу Бакром и силачом Хамзой Умар стал защитником пророка в самые тяжелые годы.

Обращение Хамзы и Умара поколебало позицию Курайшитов. Ересь заметно прогрессировала. Даже из пустыни приходили печальные вести. Стало известно, что несколько племен заинтересовалось пророком, что слухи о нем, приукрашенные многочисленными рассказами о чудесах, широко распространились среди кочевников; в нем стали видеть политическую силу. Отныне Курайшитам стало ясно, что за красивыми легендами и наставлениями Мухаммеда скрывается социальный реформатор самого опасного толка. Тогда курайшитские семейства еще теснее сплотили ряды, образовали аристократическую лигу и в качестве официального руководителя движения избрали самого выдающегося, самого знатного из жителей Мекки, Абу Суфьяна, главу семьи Умайя. Со дня на день ситуация становилась все серьезнее. Враги Мухаммеда постоянно заседали в правительственных залах. Никто не знал, что они замышляют. Однако было известно, что их ненависть велика и что их решимость покончить с ним укрепляется, усиливаясь пропорционально этой ненависти. На этих собраниях что-то замышлялось, и тревога Хашимитов усиливалась день ото дня.

Мухаммед проводил целые недели, запершись у Ортама. Он тоже знал, что готовятся некие события. Молча, полуприкрыв глаза, он сидел на мягком ковре в доме своего друга. Его окружали не произносившие ни слова верующие. Но за стенами этого дома, тишину в котором иногда нарушали лишь стихи Корана, дрожал, кипел от ненависти город Мекка. А Мухаммед любил этот город. Любил серую равнину с голыми скалами, квадратные крепости, узкие улочки и священный черный камень Каабы.

Мекка, священный город! Когда пророк пересекал пустыню, путешествовал в чужие враждебные края, над ним незримо витало покровительство самого красивого из всех городов. Когда в пустыне звучало одно это слово «Мекка», казалось, даже верблюды вслушиваются в него. При виде прибывшего издалека Курайшита разбойники-бедуины обращались в бегство. Потому что Мекка была могущественной, богатой и счастливой, орудием Бога, родным городом пророка. Священный источник Замзам тихо журчал по песку; вода его была так же сладка, как райская. И сама Мекка, с Каабой, разве не выглядела подобием замка Всемогущего? Да, Мухаммед любил свой город; любил народ, ходивший по улочкам Мекки, тот самый народ, который первым услышал его проповедь Корана. А теперь город выступил против пророка и удручал его своей ненавистью. На улицах и площадях, в укрепленных домах аристократов и в Каабе имя пророка произносилось лишь в сочетании с проклятиями. Мухаммед знал почему, и ненависть, которую питал против него город, сжимала его сердце. В ночной тишине, пока Курайшиты держали совет, пророк молился Богу, прося мира и пытаясь угадать, как можно открыть сердца Курайшитов для истинной веры. Отнюдь не желая разрушения Мекки, Мухаммед страдал, чувствуя на себе полные упреков взгляды Хашимитов.

Однажды посланец Бога отправился в Каабу. Вокруг него горели полные ненависти глаза. Его последователи, в тревоге за его жизнь, ускорили шаг. Во дворе Каабы стояли три женских идола: Латт, Узза и Манах, лунные девы, дочери Всемогущего. Они были покровительницами города, любимыми божествами Курайшитов. Пророк остановился перед ними. Курайшиты угрожающе окружили его, пряча сабли под складками накидок. Они ждали, когда еретик произнесет новое богохульство.

Поскольку Мухаммед был не таким человеком, как все, а кроме того, поскольку Бог хотел, чтобы он совершил все возможные грехи, посланец Бога поднял руку, указал на лунные божества и спросил:

– Что вы думаете о Латт, Уззе и Манах? Они лунные девы, и мы надеемся, что они защитят нас пред престолом Всевышнего.