Мулен Руж по-русски. Пенталогия

Когда Агеев решил, что согрелся достаточно, то наметил дерево для своей задумки. Хвойные он сразу отмёл, так, как лишние царапины его обнажённой фигуре были совершенно не нужны. А вот берёзу он посчитал как раз тем объектом, который ему подходит. Прикинув расстояние, он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, и быстро направился к намеченной цели. Достаточно легко поднявшись поближе к верхушке дерева, Агеев стал внимательно смотреть по сторонам. Небо было ясным. Солнце удивлённо разглядывало голую спину человека. А справа от человека и перед ним лежал сплошной лес, постепенно поднимающийся куда-то выше. А вот слева он разглядел чёткую и довольно широкую белую линию, которая разделяла лес и уходила за спину. «Река», — подумал старший лейтенант, — «а где река, там и люди». И он стал пристально вглядываться в ту сторону. Верхушка дерева слегка покачивалась от ветра. Руки уже замёрзли и тело начала бить мелкая дрожь, когда Агеев увидел недалеко от берега полянку, на которой было явно человеческое жильё. Запомнив направление, он быстро слез с дерева и побежал к костру. На вопросы разведчик смог ответить только через несколько минут, когда жар костра прогнал озноб из его тела.

— Там, — указал рукой Агеев, — какая-то река, а недалеко от берега чётко было видно деревянное строение и изгородь вокруг. Людей, правда, не заметил. Да, и ещё, небо чистое, ни одного самолёта и следа от них.

— Далеко до жилища-то? — спросил Валет.

— Думаю, не больше километра.

— Нужно из бересты или сосновых веток соорудить что-то наподобие обувки для ног, а потом двигаться в ту сторону, взяв в каждую руку по горящей ветке, — сказал Печник, — ночи ждать не стоит.

— Так и сделаем, — подвёл итог разговору Лапин, — приспосабливайте к ногам кто что сможет.

Уже довольно скоро шесть человек, с горящими ветками в руках, двигались гуськом в сторону увиденного Агеевым жилища. Так, потихоньку, с руганью и матом они через час достигли полянки, которая была огорожена невысоким тыном, сделанным из жердей и тонких веток. За тыном стояли крытый навес и изба с примкнутым к ней сараем.

ВСТРЕЧА

— А, ну, стоять, бисово отродье, — раздался грозный окрик, когда замёрзшие бе-долаги перелезли через ограду, — кидай костры в снег!

Слева от них стоял бородатый мужик в длинном чёрном овчинном тулупе и папахе. На поясе, с левой стороны, висели длинные ножны, из которых выглядывала рукоятка сабли, сам же он целился в них из ружья. Люди испуганно остановились.

— Мужик, да ты чё? Опусти свою пушку! Видишь, в беду мы попали, — взял на себя роль переговорщика Лапин.

— Я тебе сейчас покажу мужика, бес окаянный! Не видишь что ли, казак я! — злобно ответил вооружённый бородач.

— Ну, прости, казаче, не признал сразу, — быстро перестроился на другую тему Лапа. — Видишь, замёрзли совсем. В лесу голыми оказались, хорошо твоё жилище увидели. Не дай умереть лютой смертью, неужто ты не православный?

— Я-то православный, — ответил казак, — а вот на вас что-то крестов не вижу.

— Да где же я тебе посреди леса кресты возьму?

— А огонь где взяли? Или думаете, что человеческий облик приняли, то казака обмануть легко удастся?

— Да, вот же, смотри, — и Лапин, бросив факелы в снег, стал истово креститься.

Остальные дружно последовали его примеру. И тут вперёд выскочил Кузьменко и упал на колени:

— Дяденька, не погуби, сил уже нет — холод терпеть!

— Хе-хе, «дяденька», — усмехнулся казак, — а, ну, шагайте в дом, там разберёмся.

Замёрзшие люди двинулись к дому. За ними, не опуская ружья, шагал грозный воин.

ПОПАДАЛОВО

Пройдя через небольшие сени движение шестёрки голодранцев застопорилось.

— Чего встали, как ротозеи на ярмарке? Проходи живее! — прикрикнул казак.

Посредине комнаты на земляном полу стоял грубо сколоченный гроб, в котором лежала покойница. Повидавший достаточно на своём веку Лапин, спокойно обошёл его и скорее прислонился к сложенной из камня печи. Изба отапливалась по-чёрному. Остальные тоже постарались быстрее прильнуть к спасительному теплу.

— Это кто? — спросил Лапин у вошедшего за ними казака, показывая на гроб.

— То жинка моя, — сказал тот и перекрестился, — от горячки померла. Застудилась. Пошла за водой к реке, а на обратной дороге оступилась. Ледяную воду на себя опрокинула. Пока обратно к реке бегала, пока набрала воды, пока до дома дошла, хворь-то в тело и проникла. А меня не было, охотничал я в то время. Возвратился с добычей, а она лежит, подняться не может, жар сильный, говорит еле-еле. Через день и померла.

— А доктора поблизости разве нет? — спросил Кузьменко.

— Какого дохтура, сынку? Тут почитай на сто вёрст окрест кроме волков и медведей никто не живёт.

— А что это за река? — продолжал допытываться Лапин.

— Пышма, — ответил казак, снимая с себя овчинный тулуп.

— Пышма? — переспросил Валет, — а Тюмень далеко?

— Тюмень-то… Далёко, как раз сто вёрст до неё и будет. А что тебя нужно в Тюмени?

Голые гости стали переглядываться меж собой. И тут, до сих пор молчавший Маллер, спросил:

— Прости, отец, а не подскажешь, какой сейчас год?