Мунсайд

– Видеоигра какая-то? Уоррен округлил глаза.

– Ты правда не знаешь?

Я тяжело вздохнула и откинулась на спинку стула.

– Уоррен, сначала я жила в интернате, потом провела несколько лет в скитаниях, скрываясь у малознакомых людей и засыпая на вечеринках. Я не знаю, что такое «Игра престолов».

– Это самый лучший сериал на свете! После «Светлячка», конечно.

– А вот про «Светлячка» я что-то слышала. Ты мне их покажешь после того, как мы разберемся со всем этим дерьмом?

– Конечно! – Но улыбка быстро пропала, будто он вспомнил что-то. – Конечно, покажу.

Мы замолчали. Я мечтала о тех временах, когда смогу ходить в кино, смотреть сериалы и обсуждать их, а не взаимоотношения демонов и людей. Я вспоминала ночь после «Гекаты», как я, Каспий и Хейзер сидели у меня на кухне, пили чай, болтали, пародировали учителей и ни разу не заговорили о судьбе Мунсайда. У меня не было нормального детства, но, может, с наступлением совершеннолетия удастся его наверстать.

– Что ты понял тогда? – неожиданно вспомнила я. – Про эльфов и вампиров.

Уоррен сделал глубокий вдох.

– Я пытался понять, кому невыгодно твое соединение с Кави и что будет, если его так и не произойдет. Как я понял, ваш союз – этакий генератор, только вместо электричества – магия. Значит, магические существа погибнут.

– Это все я знаю.

Уоррен, взбудораженный, постучал ладонями по столу и шепнул с важностью:

– Я назову это законом обратной лестницы.

Он произнес это так, будто я уже должна была догадаться, что творилось в его безумной голове.

– Смысл в том… – Уоррен вытащил из рюкзака карандаш и лист бумаги, схематично нарисовал лестницу с символом на каждой ступеньке. – Пес, мышь, призрак, лесник, умник и демон. Если Мунсайд лишить питания, лестница перевернется. Первыми истощатся демоны, ведьмы потеряют силу, эльфы просто отомрут, а вот остальные…

В голове что-то щелкнуло.

– Призраки рассеются, но не сразу. А вот вампиры и оборотни… с ними по большому счету ничего не случится, – догадалась я.

– Потому что они были людьми. Они продержатся дольше всего. Вампиры, оборотни и призраки живут на альтернативных источниках питания.

– Кровь, луна, воспоминания… – Я провела ладонями по лицу. Многое стало понятнее. Теперь я знала хотя бы мотив, а значит, подозреваемых становилось в два раза меньше. – Как я сама не сообразила? Уоррен! – я кинулся к нему с объятиями. – Просто не представляешь, какой ты молодец! Я бы в жизни не догадалась!

Уоррен смущенно засмеялся.

– Все хорошо, Ив. Я только рад тебе помочь. Ты же знаешь, мне это в удовольствие.

Я была не одна. У меня были Уоррен, Каспий, даже Хейзер и Томас. Наконец-то у меня появилась хоть какая-то надежда, что я смогу с этим справиться. Пусть мы еще та команда Скуби-Ду, но у нас был шанс.

– Поэтому Тиам не доверяет Бальду, – щелкнула я пальцами. – Но Дин он почему-то доверяет.

Уоррен пожал плечами.

– Значит, остаются только вампиры?

– Не стоит так сразу отметать оборотней. Стая Дин рыскает по лесу в поисках коры и торгует ею на улице. Как ты уже должен знать, эльфы не сильно жалуют, когда кто-то трогает их лес.

Мне вспомнились Кольт, наш странный договор и доводы Асмодея, что я зря доверилась вампирам. Никто никому не доверял, но если вампиры действительно оставляли надписи по городу и пытались меня отсюда выкурить…

Уоррен отошел, желая порыться в записях. Он что-то прокричал мне из коридора, пока я тупо всматривалась в листок с лестницей. В голове заиграла дурацкая песенка.

Полиции нельзя доверять. Больнице – тоже. Может, они уже были в курсе, кто напал на Кави и, более того, какой нож мог его ранить.

– Это нечестно: что если демон убьет человека, то с него домашний арест, и все. – Уоррен вернулся на кухню с охапкой исписанных грязных бумажек. Он стал старательно складывать их в рюкзак, а я поднялась на ноги. Стоило убраться отсюда еще до заката.

Я вспомнила Лилит, которую ни разу не видела вне особняка.

– Они не часто прибегают к такому. Мы для них, скорее, скот, если не насекомые.

– А наказание для эльфов и вовсе не прописано. Странные создания. – Уоррен с трудом закрыл дверь. Мы двигались по тропе на выход. – Даже Корнелиус мало их изучил.

Идти было долго, мы болтали о Виннипеге. Оказалось, мы с Уорреном даже завтракали в одних и тех же местах.

– Да, та лазанья!

– Моя любимая! Я думал, никто не знает о ней!

На экране телефона появилась одна антенна, а до ворот оставалось идти еще минут десять. Я позвонила Вольфгангу, надеясь, что он меня заберет, но его телефон был вне доступа. Совершенно не удивительно. Тогда Уоррен связался с матерью, но пришлось пройти еще километр вниз по склону, чтобы она не поняла, где именно мы были.

Она оказалась жизнерадостной и немного нервной женщиной, с волосами, выкрашенными в ярко-рыжий цвет, и обилием макияжа. Видимо, она таким образом отчаянно боролась с возрастом.