„Не думаю, чтобы въ моемъ младенчеств случалось со мною что нибудь необыкновенно счастливое; но долженъ вамъ признаться, что наименованіе счастливый произвело во мн великую довренность къ самому себ и къ фортун; я сдлался высокомрнымъ и смлымъ, и это могло бы обратиться мн во вредъ, когдабы одинъ бездльный случай, сдлавшій на душ моей глубокое впечатлніе, неизлчилъ меня совершенно отъ сей болзни. Въ Константинопол находился одинъ Французскій инженеръ, который пользовался отмнною милостію Султана. Онъ праздновалъ рожденіе повелителя врныхъ и давалъ фейерверкъ. Зрителей собралось чрезвычайно много и я былъ въ томъ же числ. Намъ многократно кричали: отойдите, фейерверкъ опалитъ васъ. Т, которые стояли подл меня, отдалились; а я, въ крпкой надежд на доброхотную мою звзду, остался на прежнемъ мст, и черезъ минуту былъ осыпанъ огнемъ, который опалилъ мн лице и руки.
Инженеръ, услышавъ о моемъ приключеніи, навстилъ меня въ моемъ дом. Я имлъ счастіе ему понравиться; мы познакомились, и я много извлекъ пользы изъ разговоровъ своихъ съ этимъ почтеннымъ человкомъ. Онъ принудилъ меня смотрть безъ предубжденія на многія вещи, о которыхъ я имлъ понятіе совсмъ ложное; напримръ, онъ истребилъ во мн безразсудную мысль? будто обстоятельствами нашей жизни управляетъ счастіе и несчастіе. Что такое счастіе? говорилъ онъ: искусство и благоразуміе. Что такое несчастіе? глупость, опрометчивость, неосторожность. Ты видишь, другъ мой, что безразсудная твоя неосмотрительность едва не привела тебя ко гробу. Оставь безсмысленной толп слпую вру на счастіе. Пусть, кто хочетъ называетъ тебя Саладиномъ счастливымъ; поступай такъ, чтобы имть право на почтенное имя Саладина осторожнаго и мудраго.
Слова этаго благоразумнаго чужестранца оставили во мн глубокое впечатлніе и дали другой оборотъ мыслямъ моимъ и предпріятіямъ. Вы можетъ быть уже слыхали отъ Мурада, что мы не рдко спорили съ нимъ о предопредленіи, и что я никогда не соглашался врить этой мечт, подобно Мураду. Мы остались каждый при своемъ мнніи, и эти мннія, какъ я увренъ, были единственною причиною какъ успховъ моихъ, такъ и его несчастій.
Мурадъ конечно вамъ сказывалъ, что я разбогатлъ отъ красной краски, найденной мною въ фарфоровой вазъ. Безъ сомннія эту находку могу назвать случаемъ счастливымъ; но какую бы она принесла мн пользу, когда бы я не употребилъ большихъ стараній на составленіе сначала краски изъ найденнаго мною порошка, потомъ и самаго красильнаго порошка? Я согласенъ, что мы невластны предвидть произшествія и управлять ими; но я увренъ, что судьба наша зависитъ отъ того употребленія, которое мы длаемъ изъ своихъ способностей.
Вы слышали отъ Мурада, что я продалъ вазу свою первой Султанш; вырученныя за нее деньги дали мн способъ привести въ порядокъ и разпространить свою торговлю. Я былъ остороженъ въ длахъ своихъ, наблюдалъ правила строгой умренности, и особенно старался честными способами понравиться тмъ людямъ, которые посщали мою лавку, или имли со мною дло. Надобно признаться, что я во всемъ этомъ не имлъ неудачи: въ нсколько времени богатство мое превзошло мои надежды.
Одно произшествіе произвело въ обстоятельствахъ моихъ великую перемну. Въ предмстіи Пер сдлался пожаръ неподалеку отъ сераля Султанскаго. Будучи иностранцами, государи мои, вы не слыхали можетъ бытъ объ этомъ ужасномъ пожар; но онъ привелъ въ волненіе всю нашу столицу. Великолпныя палаты Визиря обращены были въ пепелъ; мечеть Софійская имла ту же участь. Я слышалъ разныя мннія о причинахъ сего несчастія: одни называли его гнвомъ Неба, которое наказало Султана за то, что онъ въ одну пятницу не ходилъ въ мечешь, другіе увряли, что Магометъ сердитъ былъ на Султана за то, что онъ вмшался въ невыгодную войну, и что за ту же вину сжегъ палаты его Визиря, а вс политики наши утверждали единодушно, что вышнею судьбою опредлено было въ такой-то день и часъ сгорть нсколькимъ домамъ въ предмстіи Перъ. Изъ всхъ этихъ многоразличныхъ мнній выходило то, что жители Константинополя совсмъ непочитали за нужное брать предосторожности противъ пожара — и въ это время пожары случались почти каждую ночь. Нердко ловили зажигателей, вооруженныхъ фитилями, которые пользуясь общею безпечностію, произходившею отъ глупаго предразсудка, основывали свои выгоды на несчастіи народа. Но сіи открытія не уменьшали гибельной вры въ предопредленіе. Что же касается до меня, то я не позволялъ себ покоряться общему суеврію; а употреблялъ вс способы для предохраненія моего дома отъ пожара. На дворъ моемъ вырытъ былъ водоемъ довольно обширный и всегда наполненный водою; домы смежные съ моимъ, часто загорались, но ни одинъ изъ нихъ не былъ жертвою пожара, благодаря пособію, подаваемому въ скорости мною. Сосди мои называли меня своимъ покровомъ, они безпрестанно твердили, что я рожденъ счастливымъ, и что все ко мн близкое заимствуетъ отъ меня счастіе.