Мургаш

Прослышало наше начальство, что приедет комиссия проверять, не было ли злоупотреблений при строительстве укреплений, и решило солдатскими руками прикрыть свои преступления. Солдаты моего отделения всю ночь таскали на спинах мешки с окаменевшим цементом, сбрасывая их в овраг, находившийся метрах в пятистах от блиндажа. Едва к рассвету управились с этой работой, как нам дали лопаты и кирки, чтобы забросать цемент слоем земли.

В конце ноября 1940 года в Болгарию прибыл заместитель Народного комиссара иностранных дел СССР Соболев и предложил правительству заключить между двумя странами пакт о ненападении и взаимной помощи. Правящие круги попытались скрыть факт прибытия советского представителя, но это им не удалось. О его визите вскоре узнал весь болгарский народ. Партия организовала массовое движение за принятие предложения Советского Союза. В Народное собрание и правительство хлынул поток писем с требованием подписать пакт с великой Советской страной. Под этими письмами-обращениями подписались более трехсот тысяч человек, причем точно указывался адрес каждого подписавшегося.

В селе Пестрогор нас, как обычно, разместили по домам местных жителей. Взводные унтер-офицеры получили указания неусыпно следить за поведением солдат и не допускать никаких отлучек, особенно в вечернее время. Командир полка издал приказ о том, что за каждое опоздание на вечернюю поверку солдату будет на месяц продлен срок службы.

Наш взвод расположился в двух домах. Помкомвзвода был месяц назад призван в армию из резервистов. Держался он строго, требовал неукоснительного и точного исполнения приказов. Но я знал, что Стоян Хаджипенчев не только добрый человек, но и наш, коммунист. С ним я познакомился, когда работал в Подуянском районе Софии.

Когда начался сбор подписей, я выбрал момент и заговорил со Стояном:

— Мне надо вечером пройти по домам и поговорить с людьми.

— Эти дни после вечерней поверки я буду сразу же засыпать…

— Офицеры ничего не подозревают?

— Как будто нет. При первой же опасности я тебя предупрежу. И ты, если что заметишь, тоже мне дай знать.

Я вытянулся и козырнул:

— Слушаюсь, господин унтер-офицер!

…Все коммунисты получили по листу, на котором в нескольких словах было изложено наше отношение к советскому предложению. Поставив первыми свои подписи, мы затем, распределившись по взводам, начали разъяснять солдатам суть дела. Некоторые сразу же согласились подписаться. Другие подолгу слушали нас, настороженно оглядывались по сторонам и в конце концов, тяжело вздыхая, слюнявили черный карандаш и тоже ставили свою подпись.

Некоторые наотрез отказывались:

— Опасное дело! Я, конечно, с вами согласен, но не могу подписаться. Просто боюсь. Не дай бог начальство узнает!

Прошло несколько недель. Всех старослужащих полка возвратили в Сливницу для сдачи обмундирования и оружия. Наша срочная служба в армии закончилась.

Шел декабрь 1940 года.

2

Сразу же после увольнения в запас я занялся поисками работы. У меня теперь была семья, мы ждали ребенка.

В армии я познакомился с одним взводным командиром из резервистов, инженером по профессии — Генадиевым. Он тоже уволился в запас. В Софии у него была небольшая мастерская, вернее, что-то вроде химической лаборатории, и он предложил мне поработать у него. Я проработал лишь неделю — Генадиев вынужден был закрыть свою мастерскую: видимо, это дело не приносило дохода. Пришлось опять искать работу.

Несколько дней ходил по различным мастерским, фабрикам, стройкам, но работы нигде не находилось. Три дня в одном месте разбирал и складывал кирпичи из старого дома, а потом начались холода, и мне опять пришлось ходить от ворот до ворот и спрашивать:

— Нет ли нужды в работнике?

Как-то случайно я встретился с одним старым товарищем, которого знал по тюрьме, — Гено.

После обычных расспросов, как живешь и чем занимаешься, Гено испытующе посмотрел на меня:

— Ты что нос повесил?

— Есть причина. Работу ищу.

— Какую?

— Да любую, выбирать не приходится. Ждем ребенка, а я вот безработный.

Гено на мгновение задумался.

— Слушай, у меня есть прачечная у Подуянского моста, и мне нужен кочегар. Ищу такого человека. Ты не согласишься?

— Отчего же! Хоть сейчас готов начать работать.

— А ты не устроишь у меня стачку? — с улыбкой спросил он.

— Ну, если будешь меня слишком эксплуатировать, тогда, конечно, устрою.

И мы, смеясь, пошли к прачечной.

Бездельничать и до этого не приходилось — ведь у меня была партийная работа. Сразу же после того как я вернулся из армии, к нам в дом пришел Желязко Колев. Здороваясь, он мне шепнул:

— Нужно потолковать немного.

…Когда он уходил, я вышел его проводить.

— Что ты думаешь делать теперь?

— То, что поручат.

— Я секретарь Подуянского райкома комсомола. Есть решение, чтобы ты работал у нас. Будешь отвечать за промышленные предприятия. Дела на них плохи. Особенно на текстильных фабриках, где работает много молодежи, а ячеек почти нет. Что скажешь?

Что я мог сказать? Конечно, согласился. Партийную работу не выбирают, как девушку.